Я беременна и мой папа умирает. И Джереми не был Джошем. Я взяла все три теста на беременность и упаковки от них и направилась в свою спальню, где смогла бы их спрятать. Я пока не была уверена, смогу ли я сказать об этом папе. Он будет встревожен. Он покидает меня. Я не могла больше закрывать на это глаза. Джереми нашел парня в городе, которого папа нанял, чтобы он выполнял работу по двору. Им удается управляться быстрее, чем Джереми и папе. Дела на ферме обстоят хорошо.
Кто и терял самих себя, так это я и папа.
Я не могда потерять саму себя. Внутри меня был ребенок. Ребенок Кейджа. Лишь мысль о его имени вскрывала старую рану. Я положила обе руки на живот и встала перед зеркалом, рассматривая себя. Во мне ничего не изменилось. Меня немного подташнивало, когда я просыпалась по утрам, но ничего серьезного. У меня еще не появился живот.
Я знала. Весь месяц, где-то глубоко внутри я знала, что беременна. Я просто не хотела это признавать. Признать это, значит осознать, что я буду матерью одиночкой. Что мне придется пройти через это без родителя, который мог бы меня научить, как быть матерью. Что мне придется нести ответственность за чью-то жизнь. Ту, что я явила на свет.
И не важно, как все разрешится с Кейджем, этот ребенок был зачат в любви - потому что я была так влюблена в него, что этой любви было достаточно для нас двоих. Даже если он не любил меня также сильно, я верила, что он заботился обо мне. Он хотел меня любить также неистово, как любила его я. Я была для него тихой гаванью. Я не была чем-то мимолетным, а в его жизни было столько всего мимолетного. Но его мир повернулся в том направлении, в котором нет места девушке. Особенно девушке с ребенком.
В порыве ярости и боли я назвала его моей самой большой ошибкой. Сейчас я в это не верю. Я дотронулась до своего живота. Может быть он был той частью моей жизни, в которой я нуждалась по мнению судьбы. Он оставил меня с тем, кто будет рядом со мной. Кто будет любить меня и никогда не покинет. Мой папа оставит меня, но появится новая жизнь, способная заполнить эту пустоту.
В дверь постучали и я отвела руки от живота и отошла от зеркала. - Войдите! - прокричала я.
Папа открыл дверь и обеспокоенное выражение его лица сказало мне о том, что мне не понравится то, что он хочет мне сказать. - Звонили из центра. Они едут, чтобы забрать пианино. Ты уверена, что хочешь отдать его? - спросил он, пристально глядя на меня.
Пианино, которое Кейдж купил мне, доставили сюда через неделю после нашего расставания. Его привезли Престон и Маркус. Оба пытались со мной поговорить о Кейдже, но я отказалась их слушать. Я также не замечала пианино на протяжении следующей недели. Наконец, однажды ночью, моя защита пала. В ту ночь я вновь притворялась. Я была подавлена и чувствовала словно кровоточу изнутри. Мне не с кем было поговорить. Так что я села за пианино и начала играть. Я играла несколько часов. Играла до тех пор, пока не сочинила песню. Ту, что отражала все мои чувства и эмоции.
Пока в ту ночь я находилась в своем воображаемом мире, я открыла настоящую себя в музыке. Избавление от пианино было еще одной вещью, разрывающей меня на части. Но я подарила его местному детскому центру неблагополучного района города. Учитель музыки этого центра работает бесплатно. Ей просто нужны еще инструменты. Я не могла его продать, но и не могла оставить. Глядя на него, я чувствовала невыносимую боль.
- Уверена. Просто... дай мне немного времени побыть с ним наедине, - ответила я. В этот раз я даже не заставила себя улыбнуться. Я была слишком подавлена.
Папа кивнул, развернулся и направился вниз. Я знала, что он идет на улицу. Он дал мне мое время. Мне нужно последний раз на нем сыграть. Спеть прощальную песню Кейджу и воспоминаниям, связанным с ним.
* * *
Закрыв глаза, я положила пальцы на прохладные клавиши из слоновой кости. После этого, я больше не позволю моему сердцу разбиться из-за мужчины, который не стал за меня бороться. Он ушел, когда я попросила его об этом. Я предоставила ему выход из этой ситуации и он им воспользовался. Так легко. Это был конец для меня. Я позволила пальцам начать танцевать на клавишах. Знакомая мелодия, которую я играла в ту ночь, вновь всплыла в моей памяти. Я плакала, когда ее играла. Сегодня я не буду плакать. Я больше не буду лить из-за него слез. Никогда.
- Сидя на крыльце, ожидаю хоть на мгновение увидеть тебя.
Тогда я должна была знать, что буду дурой, если поверю, что когда-нибудь стану для тебя желанной.
Эта глупая девочка отдала свое сердце.
Я должна была слушать свой разум.
И теперь я осталась одна, думая о том, что говорил мне мой папа.
Потому что ты ломаешь сердца, забираешь душу.
И никто не может тебя сломать.
Поэтому бери, что хочешь, и даже больше, потому что девочка уезжает из города.
Летнее солнце светило в тот день, когда наши глаза встретились.
Я была заворожена твоей улыбкой на твоих губах, не зная, как сладко они могут лгать.
Каждое прикосновение, каждый момент, ты вызывал даже каждый вздох.
А теперь я осталась одна, понимая, что я должна была увидеть, увидеть то, что ты заставишь меня плакать.
Потому что ты ломаешь сердца, забираешь душу.
И никто не может тебя сломать.
Поэтому бери, что хочешь, и даже больше, потому что девочка уезжает из города.
В один день я смогу двигаться дальше, но я боюсь, что ты всегда будешь
Прямо здесь, держа кусочек моего сердца, который больше никогда не сможет принадлежать мне.
И я проживу всю свою жизнь, найду причину для улыбки, и все окружающие подумают,
Что ты не полностью меня сломал.
Они никогда не узнают, что я не буду свободна.
Потому что ты ломаешь сердца, забираешь душу.
И никто не может тебя сломать.
Поэтому бери, что хочешь, и даже больше, потому что девочка уезжает из города.
Сердцеед, забиратель души, я никогда не стану прежней.
Ты взял, что хотел, а я это отдала.
А теперь я осталась здесь под дождем.
КЕЙДЖ
Мы сыграли идеальную игру. Бросив ключи на барную стойку на кухне, я пошел к холодильнику, чтобы взять Gatorade. Пять зеленых Jarritos лежали на верхней полке. Я остановился и осмотрелся, чтобы увидеть очень беременную Лоу, которая, улыбаясь мне, сидела в гостиной, задрав ноги вверх.
- Ни одного Jarrito в твоем холодильнике, когда я сюда приехала? Серьезно? Что я должна думать? Что меня не ждут в твоих новых раскопках? Потому что у меня есть ключ, который ты мне когда-то прислал, - сказала она, вертя ключом, который я ей однажды отправил, как только вывез свое барахло из квартиры Эйса и нашел собственную комнату.
Я сделал два длинных шага и прыгнул на диван, чтобы зажать Лоу в своих объятьях. Я скучал по ней. Я скучал по дому...Я просто не мог вернуться назад. Не мог этого видеть. Я бы сразу подумал о ней. А я не мог себе позволить думать о ней.
- Черт возьми, ты здесь! Я поверить не могу, что ты приехала, - я не обнимал ее так крепко, как хотел, с тех пор как между нами был животик, который я не должен был лопнуть.
Лоу сжала меня и засмеялась. Этот звук был первой вещью, которая заставила меня улыбнуться после...после долгого времени. Очень долгого времени. - Конечно, я здесь. Ты много не рассказываешь мне по телефону. И не приедешь домой навестить нас. Я должна была что-нибудь предпринять. Потому что я волнуюсь.
- Не могу поверить, что папа-медведь разрешил тебе ехать так далеко одной, - сказал я, отойдя, чтобы посмотреть на свою очень беременную лучшую подругу.
Он сжала свой нос. - Он не разрешил. Он на улице... Он принес мне Jarritos, когда я приехала сюда и не нашла у тебя ни одного, - поддразнила она, ударяя меня по руке.
Я не был удивлен, что Маркус не отпускал ее далеко от себя. Я был рад. Когда-то это меня ужасно бесило. Но сейчас я мог волноваться о Лоу намного меньше.