Он остановился, подошел, посмотрел на него пару секунд. Поднял голову в черное небо, вздохнул и понял, что даже сейчас не пойдет в этом направлении. Развернулся и побрел обратно к дымящемуся сооружению.
Обрыв
Гора Ай-Петри считается самым ветреным местом в Крыму. Порывы достигают 50 м/с – это рекорд вершины.
Последнее слово всегда оставалось за ним. Точнее два слова: «Конечно, дорогая». Шутка из другого книжного произведения как нельзя лучше подходит к их отношениям.
Он следовал за ней, не претендуя и не желая большего. Ему просто нравилось быть рядом, спокойно соглашаясь, что в пространстве, которое стремительно неслось вдогонку, едва поспевая за ее бешеной энергией, ему отводилось совсем чуть-чуть.
В начале ноября именно она захотела фотографироваться на Ай-Петри: «Холодные, пронзительные камни, рыжая, яркая осень!». «И еще пару тысяч лайков в соцсетях», – подумал он, карабкаясь за ней от плато к зубцам на вершине.
Когда она перелезла через ограждение, он промолчал. Смотрел, как расправляет куртку, как встает на краю, не оборачиваясь, – делал снимки один за другим, чтобы потом она выбрала лучшие.
Порыв ветра толкнул его в спину. Он на миг опустил глаза, а в следующую секунду увидел, как мощный поток швырнул ее назад, на спину, потом на бок, заставив поскользнуться, упасть и исчезнуть из виду.
Смартфон вылетел из рук. Он упал на колени и быстро пополз к обрыву, раздирая джинсы и кожу. Через мгновение он двумя руками схватил ее за рукав. Лежал на земле, боясь пошевелиться. А она продолжала висеть над пропастью, вонзая пальцы в край каменной бровки.
Он продвинулся вперед, Еще дальше. Цеплялся телом и ступнями за землю.
– Теперь держись за меня!
– Отпусти и уходи! Уходи!
Он замер, но за долю секунды понял, что почему-то только сейчас настал момент, когда она без слов, но впервые получит от него в ответ «Нет». Он выдохнул и потащил ее вверх, заставив схватиться сначала за шиворот, потом за ткань на спине, потом за ремень. Но сам в это время сползал все ближе к обрыву.
Она была в безопасности, без сознания, когда еще один порыв ураганного ветра и скользкий выступ отняли у него последние силы и не дали спасти уже себя.
Во время падения он улыбался. Все 8 секунд.
Открытки
В первый раз она нашла открытку под подушкой. Утром, в день рождения, когда ей исполнилось восемь. На открытке маленькая девочка и женщина держались за руки и улыбались. Текста не было.
Она прижала ее к груди и стояла так несколько минут. А потом спрятала в своих вещах – укрыла от всего мира так, как только могла, и уже тогда догадывалась, от кого этот яркий луч, взрывающий отрывистые воспоминания.
С тех пор она находила их каждый год. Между страниц дневника в школе, в шкафчике раздевалки бассейна, на полке с бельем в своей комнате, даже во время языковой стажировки в Англии в день, когда ей исполнилось четырнадцать, – в тумбочке, рядом с кроватью. Девочка на открытках росла и все так же держала женщину за руку. И улыбалась ей.
Вместе с ней росло чувство, понимание, что этот секрет только для двух людей, роднее которых друг другу не может быть в этом мире. Что где-то еще есть один человек, так несправедливо вырванный из ее жизни силой, с угрозой никогда не давать знать о себе и, тем более, никогда не встречаться. Когда могуществом власти запретили все это. И поэтому не было человека ближе и не было другого такого, как будто живущего на противоположном конце океана, в чей мир никогда не добраться. И от этого чувства становилось одновременно тепло и горестно, и угнетенно где-то внутри.
В день совершеннолетия открытки не было. Она обыскала все, несколько раз перевернула собственные вещи, вернулась в кондитерскую, куда сама вызвалась пойти и выбрать торт. Рискнула и спросила у горничной, понимая, что ее выдадут.
Отчаявшись, уже поздно вечером, она открыла дверь к нему в комнату.
– Что с ней?
– Она умерла. Вчера.
Девушка молча развернулась и вышла, чтобы забрать подготовленные вещи, деньги, документы, десять открыток и больше никогда не вернуться.
Поездка
Они уже два дня были в Мадриде. Завтра самолет унесет их в Рейкьявик. Что будет потом – непонятно. Они узнавали, куда поедут дальше, из записки, сообщения: кто-то клал его на столик рядом с кроватью, оставлял на ресепшен в гостинице, передавал на улице через курьера.
Все началось дома, две недели назад, когда жизнь из занавеси с черной пеленой все-таки постепенно стала окрашиваться в постоянно грустные серые тона. В письме по электронной почте, пришедшем с неизвестного адреса, говорилось, что на них оформлены билеты и необходимые документы. Вылет в Лиссабон завтра.