– Как твой пальчик? – спросил он виновато.
– Всё ещё болит, – скуксилась Леся.
Это было не совсем правда, боль утихла и почти не ощущалась, но Леся надеялась, что чувство вины заставить Петю побыть с ней какое-то время, а может быть даже пригласить танцевать.
Но вышло совершенно иначе. Он ещё какое-то время пытался поддерживать разговор и ушел танцевать с Милкой Кищук, которая, как и Оксанка ходила с ними в одну группу.
Леся опять затосковала. Ей казалось, что все кругом счастливы, кроме неё и даже глинтвейн не слишком спасал положение. Надо было брать судьбу в свои руки, но Леся всё ещё колебалась. Ей ужасно не хотелось вставать из-за стола и являть всему миру обмотанный пластырем палец.
Но сидеть в одиночестве до шести утра – тоже не выход. Несмотря на сомнения она начала оглядывать зал в поисках партнера.
Искать пришлось долго. Все знакомые уже танцевали. Испытывать судьбу с какой-нибудь скучающей звездой было страшно. Из-за треклятого пальца она в любой момент могла оступиться и вообще, его же всем видно!
К началу второй композиции в танде за столиками осталось совсем мало партнеров. Те, кто не танцевал, в основном, толпились у бара. Но один подходящий экземпляр нашелся.
На противоположном конце зала задумчиво подпирал подбородок коротко стриженый юноша в клетчатой бело-голубой рубашке.
Когда Леся посмотрела в его сторону он словно выплыл из омута своих мыслей и посмотрел в ответ двумя синим льдинками.
Взгляд его был долгим.
Леся даже начала сомневаться. А хочет ли он танцевать с таким странным субъектом? И всё же кивнула в ответ на его кабесео.
Он излучал то, что называется «мягкой силой». Какая бы буря не бесновалась снаружи, внутри его объятья было тихо и тепло как в деревенском доме у печи или камина. Вел плавно, и при этом прислушивался к её откликам, двигаться не спешил, но каждый шаг был неотвратим как течение Днепра. Или Невы. Он был из Питера.
Леся не успела опомниться, как танда подошла к концу. Она словно уснула на облаке и очнулась только когда он взял её под локоть и повел к столику.
– Как, уже всё? А я бы еще потанцевала… – подумала она -Неужели ему не понравилось? Как жалко!
***
Утром следующего дня Никита снова бегал вокруг парка. На этот раз, действительно утром – без четверти двенадцать. Обитатели квартиры поголовно спали, словно вампиры после кровавой ночи, а он уже вдыхал морозный воздух и рассеянно глядел по сторонам. Из головы не шла вчерашняя танда с киевлянкой.
Надо бы попробовать пригласить её сегодня – думал Никита,– А ещё сегодня Эля диджеит! Вечер намечается прекрасный!
Дневную милонгу он, из экономии сил, опять пропустил.
И вообще, что это за мероприятие такое несуразное? Дневная милонга? Это что-то стоящее в одном ряду с безалкогольным пивом и безкофеиновым кофе. В Аргентине такого нет. Какая милонга может быть без чарующего объятья ночи? Не важно, теплой южной, или морозной северной, освещенной огнями мегаполиса, или убаюканной морским прибоем. Ночь – время милонгеро, – считал Никита.
Надя и Света его предрассудков не разделяли. Им было не важно в какое время суток танцевать, были бы приличные партнеры, а тут, на Ремолино, их хватало, так что в шестнадцать обе уже были в Днестре.
Аня и Виталий с Натальей предпочитали количеству танцев качество и потому не стали размениваться на танго-утренник и направились в центр города осматривать ярмарку, где среди добротных деревянных лотков можно было найти и новогодние игрушки, сувениры, жареные сосиски, глинтвейн в пластиковых стаканчиках и мерч типа «Дякую Тобi, Боже, що я не москаль».
Увязавшийся за ними Никита больше любовался на готические башенки и размышлял о том, кем, по мнению местных националистов, является уроженец Ленинграда, сын вологодского мужика и хмельничанки? Обратиться за разъяснениями к специалистам в этом вопросе он как-то не решился и поблагодарил Бога за то, что в детстве научился бегло «размовляти державною мовой».
Аня с Наташей и Виталий на ярмарке разжились кто чем: медом, леденцами, брелоками, сувенирными шкаликами горилки, Никита обзавелся румяными щеками и сонливостью. Когда они вчетвером ужинали в пузатой хате на Шевченка Никита он уже почти забыл и об Эле, и о Лесе и подумывал лишь о том, как неплохо было бы вздремнуть перед милонгой.
Аня с Наташей, тем временем лоббировали свою кандидатку.
– Ты уже танцевал с Плюшевой? – строго спросила Наталья ковыряя селедку под шубой.
– Нет, – безразлично ответил Никита, спокойно мокая блин в сгущенку – мне многие про неё говорили. Я присматривался, как-то не проникся. Ну не лежит душа.