Выбрать главу

- Вы поедете или пешком пойдете?!-злился высунувшийся из-за приоткрытой дверцы шофер с аккуратненькими усиками.

- Мы, Владислав, ночевать тут будем! - крикнул шоферу огненноцветный парень.- Глуши свою хлопушку!

Бурно обсуждая случившееся, все в один миг взобрались в кузов. Протягивая сверху руки, говоря что-то шутливое и привычное, парни помогли взобраться смеющимся девушкам. Мы сидели на дощатых лавках, прибитых к прямоугольной раме. Я почему-то оказался в середине, смотрел и прислушивался к этому деятельному, веселому народу.

По просьбе ребят шофер сделал крюк и довез меня чуть ли не до самого дома.

ПРИЗНАНИЕ ЭГОИСТА

На следующий день я с утра занялся всевозможными примочками, чтоб хоть немного устранить с лица, говоря языком моей профессии, хроматическую-контрастность, а попросту-синяки.

Потом я пошел в ближайший автомат, чтобы позвонить Ларисе.

Я уже набрал на диске номер, как вдруг какой-то бурый, со слабым сливяным оттенком сорокалетний коротыш открыл дверь и попросил меня потесниться,

- Вы чего лезете?-спросил я.-Чего надо?!

- Парень, надо поговорить. Недолго...

Он сунул левую руку в карман.

Упершись в автомат спиной, я руками и одной ногой толкнул его с такой силой, что дверь будки распахнулась, ударилась и из нее со звоном полетели стекла. Трубка вырвалась из рук и разбила боковое стекло.

Незнакомец исчез молниеносно.

Мне все эти дьявольские шутки уже изрядно надоели.

Часов в одиннадцать я пошел в милицию и обо всем рассказал. Там решили "фиолетовыми ребятами" заняться. Мне обещали помочь. Попросили в ближайшие дни допоздна нигде не задерживаться и никуда не уезжать...

Я был зол на вчерашних своих обидчиков.

После обеда я взял свой портфель и отправился в универмаг, в хозяйственный отдел. Надо было купить электроплитку, так как газовую магистраль со дня на день должны были отключить на продолжительный ремонт.

Эх, если б появился хоть один фиолетовый! Уж я схватил бы его за шиворот - и будь что будет.

Я купил электроплитку и вышел из универмага.

Теперь мне предстояло уплатить за пользование электричеством.

Я шел по солнечной улице и был очень внимателен.

Вокруг шли зеленоватые люди. И только некоторые имели оттенки бирюзового, красноватых и золотисто-оранжевых цветов-такие, какие, по большей части, имели дети.

Вот прошла с улыбкой на счастливом лице золотисто-персиковая девушка. Она кого-то любит.

Вот по той стороне улицы с рулоном в руке быстро шагает ярко-смарагдовый, волевой энтузиаст. Скорее всего, это изобретатель.

Навстречу возбужденному эрудиту плавно плывет толстая фисташковая женщина. Она кому-то сострадает, одобряет чей-то поступок. Она...

Но вот с другой стороны улицы, наискось от цветочного магазина мчится канареечно-желтый толстоватый себялюбец. Он в сверхмодных одеждах. В руках у него букет синевато-зеленых цветов. Не знаю, может быть, у него даже имя было Нарцисс...

Себялюбец пересекает улицу.

Такая случайность!

Навстречу канареечному, порывистому себялюбцу на середину улицы выбегает длинноногий соломенно-желтый эгоист.

Я засмеялся, стоя на бордюре.

Они готовы были столкнуться.

Все бибикало, неслось и теснилось к тротуару... Я перестаю улыбаться. Челюсть моя отвисает, потому что я предчувствую печальный финал.

В последнее мгновение себялюбец сделал что-то вроде пируэта, увернулся...

Эгоист же был сбит.

Он лежал в трех метрах от эпицентра, вгорячах пытаясь подняться. Я бросился к нему, едва ли не на спине дотащил до края тротуара.

- Как вы себя чувствуете? - спросил я его. Прикрыв глаза, как бы сосредоточиваясь на глубокой мысли, он вдруг возмутился:

- Неужели он не мог меня объехать?!

- Успокойтесь, вам вредно волноваться,- легонько похлопал я его по плечу и под голову, на которой неприятно рассыпались длинные, хилые волосы, положил свой портфель. Я попытался расстегнуть ему пояс, но он отшвырнул мою руку. Хотел расстегнуть тугой ворот рубашки, он возмутился:

- Не прикасайтесь к горлу!

- Врача, скорую вызвали?-спросил я.

- Да, побежали звонить,-успокоили меня.

- А то он уже катастрофически меняет цвет...- неосторожно заметил я.

- Цвет?.. Значит, это конец!-широко открыв глаза, проговорил несчастный и вдруг ужаснулся: - Это же он! Опять он!.. Константин, я боюсь вас! Пощадите же!

- Вы меня знаете?-удивился я.

- И знаю, что эту уличную катастрофу устроили вы!

- Да вы с ума спятили! Причем здесь я? Я стоял на бордюре.

- Многие стояли на бордюре... Стояли, да не так и не для того!..обидчиво прошептал он, становясь сизо-буланым...-Мы все знаем, Константин.Он помолчал.- Но я до конца хочу быть правдивым. Все скажу!.. И тогда ночью в лесу, несмотря на кромешную тьму, вы все видели. Я знаю. Но за что вы меня там ударили?

- Так это были вы?-поразился я.-Тот, бурофиолетовый, гонявшийся за мной, как бык?..

- Второй раз,- страдальчески поморщился пострадавший,-вы склоняетесь надо мной. А в третий?.. Над моим телом?

Его лицо передернулось.

- Следовательно,-уточнил я,-там был не Ниготков?

- Нет. Был я, Игорь Словесный. Игорь Тимофеевич... И другие. Константин, заклинаю вас, не губите меня. Пощадите!..

- Между Ниготковым и вами, Игорь Тимофеевич, есть что-то общее. Почему ночью в лесу я вас принял за Ниготкова?

- Мы двоюродные братья...

- Вы двоюродный брат Ниготкова?

- Сожалею об этом! - искренне воскликнул он.-Я с ними хочу порвать. Навсегда! Я решил... Порву! И с братом...

Словесный закрыл глаза, сжал тубы.

Я обратил внимание, что он еще быстрей начал утрачивать соломенно-желтый цвет, когда сказал, что боится меня. Он становился все более и боле& пепельным и уже почти сливался с асфальтом. Так вот почему он был соломенно-желтым, а не фиолетовым: он решил с "ними" порвать!

- Скажите же о Ниготкове самое главное! попросил я.- Говорите!

- Не могу...-с трудом разжал он губы.- Язык не поворачивается. Я с ними порвал - и довольно этого... Они тогда мне...

Он действительно боялся меня. И только значительно позже стало известно, какое именно заблуждение руководило всем его не совсем понятным поведением.

В нем появился настороживший меня сливяносизый оттенок.

- Ну хорошо, Константин,..-внутренне с чем-то согласившись, прошептал он и тут же тоном, заключающим в себе все значения жизни и смерти, тихо, с сожалением воскликнул:-Какой там Константин!.. О, я знаю, кто вы!.. Почему вы видите в темноте? Никто не видит. А вы видите. Почему?

- Я потом вам все расскажу, Игорь Тимофеевич!

- Нет, слушать нечего... Ты - антихрист. Вот ты кто! Я знаю. Мы знаем... Вот как ты появился...

- Ахинея это, товарищ Словесный! Элементарная чепуха. Лучше сразу говорите о Ниготкове. Ну же!

- Только ради собственного спасения...-не открывая глаз, в странном волнении проговорил он и замолчал.

- Не хотите говорить-ну и-не говорите! Вам же хуже будет,- грубовато встряхнул я его за плечо.

- Да, да!.. Они сегодня...- медленным и основательным движением ладони стерев со лба липкий пот, забормотал Игорь Тимофеевич.-Они сегодня совершат... Они поедут за медом. На пасеку... И он с ними... Любит он сладкий мед!.. Нет, нет! -вдруг прошептал он и в знак отрицания замотал головой и вскинул над собой руки.-Нет! Что это я говорю?.. Нечего мне сказать... Ну что вам всем от меня надо?! Что? Уберите меня от него! Пусть уйдет и не мучает!

- Вы посмотрите-вот прилип!-с возмущением сказала надо мной какая-то женщина.-Человека сбили, а он привязался с разговорами!..

Осуждающе заговорили и другие.

Неожиданно голова Словесного повернулась набок. Казалось, он потерял сознание. Лежал с открытыми глазами и молчал.