Но вот что любопытно - как только я наносил Темному какой-либо укол, тут же мое тело отзывалось болью в том месте, где я уколол Вадима. Все было понятно. Вадим применил популярное в среде Иных заклинание "Угрызение совести". Смысл его в том, что за каждый нанесенный удар вашему противнику придется расплачиваться - потерей своей жизненной энергии.
Так что и Вадим терял силы, и я вместе с ним. Естественно, долго это продолжаться не могло. Я применил заклинание "Сумеречный вертолет". Появившийся в сумраке вертолет оторвал Вадима от земли. Я наблюдал, как он в рассеянности дергал ногами, пытаясь найти твердую опору себе. По моей мысли, в отрыве от земли, от ее энергетических потоков Вадим должен был еще больше ослабеть. Я забыл, что слабость в таком случае ( когда работает заклинание "Угрызения совести" ) настигнет и меня.
Меня прижало к земле. Я чувствовал, как уходят последние силы. В этой ситуации я вынужден был прибегнуть к простому средству - православной молитве. Судьба Вадима меня больше не интересовала. На своем вертолете он улетал как будто все дальше от земли.
В небе в ответ на мою молитву как будто открылся портал. Полился сверху сильный, как бы дневной, свет. Затем с небес раздался голос.. Я почувствовал умиротворение и необыкновенное спокойствие. Как будто мне действительно больше не о чем было безпокоиться, как будто жизнь снова вола в свое привычное русло.
Появилось даже желание подняться к небесам, подышать озоном, как сказал бы персонаж пьесы Григория Горина "Дом, который построил Свифт". Но душа моя отказалась от такой манящей перспективы. Слишком, видимо, привыкла к земному миру. Привыкла к своим тесным пеленам ( как написал бы Набоков ). Холодно было бы вылезать из теплого тела. Ах, погодите, не будите, дайте поспать немного..
Между тем тело мое как бы покинули силы, оно лежало, не способное на подвиги, среди сумеречных домов. Портал в небе закрылся, свет ушел куда-то наверх. Меня выбросило из сумрака. Дома стояли все те же, крыши лоснились под светом неверной луны знакомого нам мира..
Я увидел, как мне на выручку поспешил Медведь. Рядом стояла Лена.
- Куда ты исчез? - спросила она, - Опять в этот сумрак, будь он трижды неладен?
- Да, да, - потвердил я ее опасения.
- Извини, не успел вмешаться, - промолвил подошедший Медведь.
- Темные так просто не сдадутся, Завулон наверняка что-нибудь еще придумает, - сказал я.
_ _ _
Ай-ай-ай, Иные все уже сломали глазки,
ай-ай-ай, Иные, на нее глядеть опасно.
Из популярной песни группы "Руки вверх".
В этот момент я ощутил смутную тревогу. Пришлось оглядеться. По улице на полном ходу на нас двигался Темный грузовик. Порождение сумрака, для людей неопасное, но представляющее угрозу Иным. Кто-то очень хотел избавиться от меня и Медведя.
- Скорее под арку! - воскликнул Медведь. Я, Лена и сотрудник Ночного Дозора устремились под арку высотного дома, которая находилась в десятке метров от нас.
- Почему такая спешка? - бросила Лена на ходу.
- Темные проснулись, - пояснил я.
Грузовик в это время промчался мимо. Казалось, можно было расслабиться. Но не тут-то было - из сумрака возникли Илья и Вадим.
- Вот мы встретились, Светлячок, - произнес Илья сакраментальную фразу.
Аура его пылала всеми цветами радуги. Очевидно, Темный испытывал нешуточные эмоции по отношению ко мне.
- Слушай, Илья, нехорошо обманывать свое непосредственное начальство, - заметил я.
- Что ты имеешь в виду?
- Кто рассказал Завулону о том, что я якобы атаковал тебя в ближнем бою?
- Небольшая Темная хитрость, - признался Илья.
- Что Вам надо? - спросил Медведь.
- Мы здесь, чтобы помешать операции Ночного Дозора по привлечению на свою сторону Светлой. Или скажете, вам о ней ничего не известно? - спросил Илья.
- Деритесь, если Вы - Иные! - воскликнул Вадим. Тем самым он невольно процитировал Вильяма нашего старика Шекспира.
Вадим применил каскад из двух Темных заклинаний - более известный в среде Иных как "быстрое заклинание".
- У меня скованы ноги, - произнес Медведь, - Идем в сумрак.
Он скользнул в параллельный слой реальности. Чтобы не бросать старого знакомого одного против Темных, пришлось последовать за ним. "Глубокое серое небо, в котором нет и не было звезд, небо вязкое как кисель, светящееся тусклым светом. Все силуэты смягчились, растаяли - и дома, по стенам которых растекся ковер синего мха, и деревья, ветви которые в сумраке колышутся совсем не по воле ветра, и уличные фонари, над которыми кружат, едва шевеля короткими крыльями, сумеречные птицы. Едут навстречу машины - медленно-медленно, шагают люди - едва переставляя ноги. Все сквозь серый светофильтр, все сквозь ватные пробки в ушах. Немое черно-белое кино, изыск пресыщенного режиссера".