Иной
Глава 1.
Через то, что казалось концом света, медленно шел ребенок.
Его окружали десятки обожжённых тел, разрушенных домов, стонущих, находящихся на грани между жизнью и смертью, людей. Мерзкий запах палёной плоти перебивал смрад гари, проникая в ноздри, забивая легкие, не давая сделать вдох. Упавшая пылающая балка подняла столп искр, одновременно обрывая тихий, доносящийся из-под камней крик, слишком высокий, чтобы принадлежать подростку или взрослому человеку.
Но ничто не могло привлечь внимание идущего в неизвестность ребенка, каждый шаг которого поднимал в воздух успевший опасть наземь пепел. Его расфокусированный, лишенный разума взор видел все происходящее, выжигая бушующим вокруг темным пламенем каждую деталь окружающей картины в разрушающемся рассудке.
Воздух был густым от дыма и чего-то еще, неуловимого и чудовищного, обжигающего не только его тело. С каждым сделанным им шагом тлел разум и дух, разрушалась душа, оставляя после себя лишь лоскуты, развевающиеся от бушующих вокруг энергий, делая её еще более пустой.
Имя его исчезло первым, за ним последовали воспоминания о семье, утягивая за собой все, что только можно, стирая память о прошедшем и потерянном, пытаясь унести в пустоту даже эмоции. Все это было скормлено голодному скверному пламени.
Но ребенок все равно шел вперед, словно марионетка, делающая следующий шаг с помощью невидимых нитей. Не было ни воли, дающей сил, ни желания жить, все это сгорело, оставив лишь пустоту. Он потерял все в этом пожаре.
Шаг. Еще. За ним следующий. Шли секунды, за ними еще и еще, складываясь в минуты, но филиал ада на земле не думал прекращаться. Шествие мальчика продолжалось даже тогда, когда силы покинули ноги, заставляя упасть, но начать ползти.
Зачем он шел? Что им двигало? Что заставляло цепляться за жизнь? Это так и останется загадкой, ведь душа его и разум уже были разрушены, оставив после себя только руины.
Основа того, кто в иных мирах носил имя Эмии Широ, плавилась в огне. Он не станет мечом, лишь пустой оболочкой, без будущего.
Пламя подбиралось все ближе к его обессилено упавшему телу, лаская оскверненными языками плоть, заставляя ту краснеть и пузыриться. Мальчик должен был умереть, должен завершить так и не начавшийся путь, меняя одним лишь этим историю мира.
Но вопреки всему, история, что должна закончиться, продолжит свое движение.
В мир, что был ограничен окружающей его пустотой, ворвалось нечто — разрывая пространство и время, существуя вопреки всему, что так же было сломано. Оно не имело плоти, не обладало тем, что позволило бы оставаться в материальной вселенной, являя собой растерзанную, но сохранившую частичную целостность душу.
Уставшее, лишенное сил эфирное облако искало спасение и видело его лишь в одном живом существе, способном принять блудный разум. Нечто ощущало остатки сгоревшей души в теле мальчика, куда и спряталось, ища спасение.
Магическое пламя, забравшее за одну ночь многие жизни, объяло тело ребенка, спаивая мистическим жаром останки изначальной души и новоприбывшей сущности. Две разные, но в чем-то похожие, они слились воедино и мальчик, чьи легкие до этого вдыхали все меньше воздуха, судорожно всхлипнул.
Вновь обретшая разум и волю плоть попыталась подняться, силясь уползти дальше от языков темного пламени. Но тело все еще было телом лишенного сил ребенка, потому, со стоном вновь, не поднявшись и на половину, упало наземь.
Он хотел жить, хотя причин для этого не было. Пальцы зарывались в покрытую пеплом землю, руки подтягивали корпус, медленно, совсем немного, но уползая от ревущего огня.
Мальчик полз вперед по обломкам и праху, не думая ни о чем, кроме желания идти дальше. Его руки болели, кровоточили, мышцы сводили судороги, но он не останавливался. Он забыл обо всем вокруг, весь его мир сузился до маленькой точки впереди, незаметному просвету меж темным пламенем — тропой, ведущей к спасению.
Лишь неожиданное прикосновение сумело вывести его из транса. Чьи-то руки нежно перевернули на спину, давая шанс увидеть еще одного живого человека.
Глаза ребенка щурились, медленно фокусируясь на расплывчатой фигуре в темной одежде.
Неизвестным спасителем, начавшим укутывать его в собственное темное пальто, оказался черноволосый мужчина с покрытым сажей и царапинами лицом. Темно-серые глаза слезились, губы скривились в подобии улыбки, весь его внешний вид кричал о страшной смеси облегчения и горя.
Улыбка, стоило их глазам встретиться, стала шире, счастливее. Он смотрел на мальчика и слезы текли по его щекам, но он улыбался… Что значила эта улыбка? Душа, созданная из обломков двух сущностей, не знала ответ, хотя короткие неясные видения, странные воспоминания пытались донести до нее истинный смысл действий мужчины.