- Ты помнишь, как пала эта империя? – Голос взывал к тому, о чем не знал Люминарий. Он не помнил ничего из последних дней империи, осознавая только то, что было после.
- «Почему я ничерта не помню?» - Спросил сам себя молодой человек.
- Ты наверняка думаешь, куда подевались твои воспоминания.
- «Всезнающий ублюдок», - мысленно сплюнул Инквизитор.
Ноги, наконец, вывели его в просторный зал, на другом конце которого, пылающий мерзкой силой эфира, застыла точная копия Люминария.
- И я отвечу, - ухмыльнулся подражатель.
Не желая ничего слушать, подозревая, что каждое слово, которое изрыгает из своего нечестивого рта эта тварь, является ложью, Инквизитор бросился на противника, расстреливая того из зачарованного пистолета, неумолимо сокращая расстояние.
- Они у меня! – Закричал прямо в лицо рыжеволосо копия, блокируя удар мечом о свой меч, благополучно приняв на грудь все выстрелы. – Все то, что не помнишь ты, помню – я! Я - твое прошлое, - удар мечом был принят на жесткий блок. – И я – твое будущее! – Разворот и удар наискось снизу вверх. Копия увела его в сторону, парируя и тут же ударяя Инквизитора коленом в живот. – Прими меня в свое сердце! Сделай нас единым! Отдай мне вновь бразды правления твоей жизнью! – Яростные удары сыпались на Люмианария, вынуждая того уйти в глухую оборону, лишь безрезультатно пытаясь переломить исход боя. – Как это было во время падения твоей любимой империи!
С каждым мигом битвы, растягивающимся в голове на долгие минуты, с каждым ударом принятым на блок, с каждым ответным выпадом или примененным заклинанием, с каждой сведенной от отдачи мышцей, в голове Инквизитора сверкали вспышки того, чего он никогда не знал.
Того, что знать был не должен.
Ведь это была не его жизнь.
Или все же его?..
- Чувствуешь?! – Увернулась от удара ногой копия, извернувшись и пытаясь контратаковать. – Это твоя жизнь. Наша.
- Это не я… - Выдохнул устало Инквизитор, делая несколько шагов назад и перехватывая поудобнее меч. – Не я предал империю, - с рыком он бросился в атаку. – Не я помогал врагу захватывать власть. И не я ударил в спину тех, кому клялся в верности!
К сожалению, человеческое тело, пусть и прошедшее через множество тренировок, не было способно угнаться за постоянно усиливающим себя огромным количеством магии противником, регенерирующим свои раны с безумной скоростью.
Люминарий, к сожалению, не обладал ни своими старыми артефактами, ни находился в идеальной физической форме. Не после сокращенного пайка последних недель, не дающих ничего полезного, кроме притупления чувства насыщения. Опилки в каше и прочие вкусности никогда не были полезными.
- Ты видел свою жизнь. Ты видел свои грехи. Так зачем тебе брать за них ответственность? – Подходила к припавшему на колено рыжеволосому копия, после пропущенного удара мечом по животу. Благо плотная кожа укрепленного пальто смогла задержать лезвие от проникновения глубже, оставляя только неглубокую рану, растянувшуюся поперек живота. – Мы – одно целое, так почему бы тебе не отдать мне контроль?
Тварь не подходила близко, оставляя расстояние для ответного маневра.
- Пошел нахер, - стиснув зубы, превозмогая боль, бросился к копии Инквизитор.
Безрезультатно. Эфириалу было нужно сделать один лишь шаг в сторону, чтобы увернуться от выпада.
- Почему ты сопротивляешься?! Разве тебе хочется жить после этого? Хочется и дальше продолжать существование, осознавая свои ошибки и последствия? Скажи, зачем тебе это, если можно просто переложить всю вину на меня?! – Пинок в бок и Люминарий, пролетев несколько метров, падает на спину. – Отдай мне управление! Отдайся мне!
Перед глазами Инквизитора проскользнули воспоминания новой жизни. Пожар, Кирицугу, дом, семья и любимые люди, которые не отворачивались от него, даже после отказа открыть часть всех ревниво хранимых им секретов. Что же до прошлой жизни… Она в прошлом. И пусть оно преследует его, он научился жить с этим, видя в каждом новом прожитом дне возможность, не только стать лучше, но и подарить семье нечто важное – воспоминания.
Ради этого, он был готов не только смириться с грехами, принимая их и себя, но и пытаться всеми силами пытаться не повторить их, даже ценой своей жизни. Готовность жертвовать ради них самым ценным даром своего нового существования – самой своей жизнью, было и будет тем, от чего он не откажется.
Жаль, что все это он понял так поздно.
Жаль, что ради этого понимания, его семье пришлось пережить все это.