Первым Угрх вытащил Стенли и закинул его себе на плечо. Затем оторвал от меня Бокова и тоже закинул его на второе плечо. Последним он поднял меня, не забыв вытащить винтовку из щели в камне. Оказавшись прижатым к груди медведя, я смог наконец-то вздохнуть.
— Наши дети рождаются более уклюжие… — недовольно пробормотал Угрх и понёс нас наверх.
Следующий час прошёл полным борьбы. Борьбы духом над телом. Поднялся сильный ветер и пошёл снег. Я плохо запомнил момент, когда мы вошли в пещеру. В себя пришёл сидящим у костра с кружкой тёплой настойки в дрожащих руках…
Фрагмент 9
Отогрелся я первым. Дольше всего отходили ноги. Согрелись они, когда додумался стянуть ботинки. Не мешает высушить одежду. Андрюха и Стенли сидят рядом со мной и дрожат так, что по пещере идёт лёгкая вибрация. Условно, конечно. Горы незыблемы. Вряд ли их когда-нибудь что-то сокрушит… Горы, которые не прилагая усилий показали на наше ничтожество и несовершенство. То ли дело покрытый густой шерстью медведь. Приспособленный…
Только отогревшись, я понял, что пещера совсем не простая и называться просто пещерой не может. Домом — да. Но не пещерой. Не может быть пещера столь уютной. Дом — может. Пещера — нет.
Неизвестный строитель долго носил камни и клал их на раствор, в который добавлял сухую траву. Неизвестный строитель построил себе самую настоящую комнату в конце пещеры. Он даже дверь сделал. Дверь — огромная каменюга, стоящая в метре от огромного входа в пещеру. Достаточно сдвинуть каменюгу и вход будет закрыть. Угрх закрываться не стал.
Костёр, горящий совсем близко, сложен из аккуратно наколотых поленьев. Жёлтые языки пламени стремятся к высокому каменному потолку, создавая причудливые формы лишь на мгновение. Огонь-затейник любит менять форму. Однообразием он не блещет.
Вокруг костра выложен аккуратный бордюрчик. Камушки разных размеров так тщательно подобраны к друг другу, что, кажется, они являются единым целым. С двух сторон от костра на полу пещеры стоят два камня с углублениями. На эти камни ложится деревянная перемычка, а уже на неё вешается котелок или казан. Практично и просто. Дым, идущий от костра, попадает в отверстие в потолке и устремляется в неизвестность. Куда выходит прорубленный кем-то или образованный природой дымоход я не знаю, но дым он вытягивает отлично.
Пять больших топчанов сложены из веток и сухой травы. Стоят они вдоль стен. Все свободные. Один из топчанов застелен несколькими слоями плотных и тяжёлых шкур. Неплохая кровать получается.
На уровне двух метров в стенах имеются ниши. Большие и маленькие. Всего их наберётся около пятидесяти. В каждой из ниш что-то лежит. Некоторые ниши закрыты кусками шкур. В некоторых стоят горшки. На вбитом в стену штыре на толстом кожаном ремешке висит полутораметровый ржавый меч. Рядом с ним, на таком же штыре, подвешен метрового диаметра щит. В нише, между мечом и шитом, лежат какие-то чёрные пластины. Возможно это доспехи. Помимо выхода из пещеры, в одной из стен, есть ещё одна дверь, завешенная шкурой, которая сильно сливается с камнем и почти незаметна.
Закончив осмотр, я посмотрел на сидящего у костра медведя и спросил:
— Угрх, куда ты привёл нас?
Андрюха поёжился и начал стягивать ботинки. Стенли придвинулся поближе к костру и продолжил пить настойку, сжимая кружку дрожащими руками. Угрх ответил:
— Мы в гостях у моего сородича. Если он будет в настроении — не прогонит нас. Если нет — придётся покинуть эту пещеру и поискать новую. Не советую вам открывать рты. Хозяин этого жилища появится с минуты на минуту.
— А если он захочет убить нас? — трясущимися губами спросил Андрюха и добавил: — У меня, кажется, температура поднялась. Не подлечишь меня, Угрх?
— Я уже лечу вас, — ответил медведь и показал на чайник с настойкой. — Пейте её и будете здоровы к утру. Сонливость — побочный эффект.
Я не почувствовал сонливости. Придвинулся поближе к костру и начал греться. Говорят, что на огонь можно смотреть вечно. Если вглядишься — он и вправду начинает завораживать.
Тяжёлое дыхание и громкие шаги послышались издалека. Идёт кто-то большой и уставший. Топает, словно к ногам привязаны гири. Пыхтит не хуже компрессора.
В пещеру ввалился огромный медведь. Не такой, как Угрх. Этот с ног до головы покрыт седой шерстью. На плече он несёт тушу зверя, похожего на горного козла. В одной из лап держит увесистое копьё с каменным наконечником на конце. На поясе медведя имеется массивный ремень с прицепленными к нему подсумками и здоровенным ножом. В свете костра отлично видны шрамы, которых на теле медведя несчитанное множество. Самый крупный шрам пересекает голову в форме зигзага. Оба глаза повреждены. Медведь слепой! В этом можно не сомневаться.
Сбросив тушу зверя, медведь принюхался и начал рычать. Угрх встал, подошёл к седому сородичу и оказался на пол метра ниже ростом. Зарычал не слишком громко в ответ.
Рычали медведи почти минуту, а затем начли обниматься. Жуткие у них объятия. Отчётливо слышался хруст костей. Угрх вряд ли был в восторге.
Продолжая принюхиваться, седой медведь на уверенном русском сказал:
— Мой дом — ваш дом, люди. Зовите меня Орх. Я берсерк. Падший берсерк…
Угрх жестом показал нам молчать. Говорить, если честно, не сильно и хотелось.
— Не стоит заставлять их молчать, Угрх, — сказал берсерк Орх и склонился над добычей. Вытащив нож, начал умело разделывать её. Сделал быстрый надрез вокруг шеи, по надрезу у каждой ноги и в районе брюха. Вернув нож на место, взял тушу в лапы и одним рывком лишил её шкуры. Тихо продолжил говорить: — Я настолько стар, что помню первых людей. Они были такими напуганными и беззащитными. Сейчас всё изменилось. Люди укрепились в нашем мире и претендуют на роль его правителей. Истинно тяжелые времена наступают, раз сын Урха, Угрх, помогает людям. Скажи мне, Угрх, Вождь племени Степных Медведей, не люди ли убили твоих родных? Не люди ли убили твою семью? Не они ли расчленили их? И не ты ли долгие годы искал их, чтобы свершить правосудие? Мир меняется… И неизвестно, что несут эти изменения. Угрх, где твоё племя? Они давно стали ничем. И те, кто убил их, тоже стали ничем. Угрх, почему я чувствую боль, которая исходит от тебя? Почему я вижу людей рядом с тобой? Что с тобой стало, Вождь?
Угрх зарычал. Сперва тихо, но затем его рык заставил дрожать пещеру. Даже огонь испугался грозного рёва медведя.
— Да заткни ты свою пасть, Угрх! — Берсерк Орх медленно поднялся. — Прояви уважение к людям, отшельник. Говори на их языке. И не пытайся задеть меня пустыми оскорблениями. Звание падшего берсерка я заслужил в те времена, когда ты не родился. Загляни в родовую память, и ты всё увидишь, Угрх. Я и твой отец были на одной стороне. Мои слова не несут зла. Я говорю правду. А за правду ругать не стоит.
Берсерк Орх схватил лишившуюся шкуры тушу, вытащил из подсумка верёвку и подвесил её за задние ноги к вбитому в потолок крюк. Тихо сказал:
— Сейчас будет вонять.
На каменный пол упали внутренности…
Только шум потрескивающих поленьев нарушал тишину. Берсерк Орх орудовал ножом без звука, отделяя от туши части тела с поразительной быстротой. Я решил обдумать услышанное.
Ничего такого, что может принести хоть какую-то пользу, берсерк не сказал. То, что он слишком старый и помнит первых людей, которых в этот мир забрасывало через спонтанные порталы, он сказал. И что с того? Могло это быть как пятьсот лет назад, так и тысячу. Дату первого перемещения мы не знаем. Даже с точностью до века не можем назвать, когда первый человек попал в этот мир. Так же не знаем возраст берсерка. Старый он и даже по внешнему виду это заметно. Думаю, лет ему не меньше тысячи. Вряд ли скажет.
В том, что люди укрепились в этом мире, берсерк прав. Мы, люди, любим захватывать власть. Власть над всем. Нам нужно неоспоримое господство абсолютно над всем. Доказали это на своей планете. Частично, правда. До господства нам далеко… На этой планете мы, люди, тоже от господства отказываться не собираемся, как бы печально это не воспринималось. Такая у нас, людей, натура. Не переделаешь. А переделаться нам не мешает. Хотя бы ради собственного блага.