— А разве они существуют? — удивился Андрюха. — Я думал, что это миф…
— Я не видел призраков. — Угрх снял с камня полоску мяса и вручил Стенли. — В моей памяти есть фрагменты потустороннего. Неточная информация. Возможно, что призраки это всего лишь миф. Никто из моих предков не встречал их.
— А драконы? — тут же спросил Андрюха — Что ты скажешь о летающих ящерицах, которые дышат огнём? Это тоже миф, Угрх?
Медведь засмеялся. Мы уже привыкли к его рычанию-смеху. Весьма странные у разумных медведей эмоции. Нечеловеческие, я бы сказал.
— Драконы миф и всегда были мифом, — ответил Угрх. — Это ваш, человеческий, миф. Вы принесли его в наш мир.
— Ты не прав, Угрх, — тихо сказал я. — Драконы в нашем мире существуют. Их называют самолётами и вертолётами. Они способны плеваться огнём. Они опасны. В нашем мире драконы давно не миф. Мы сами создали их. Но, давай вернёмся к живущим в облаках. Кто они такие?
Угрх подбросил в огонь немного дров и начал рассказывать:
— Живущие в облаках похожи как на нас, медведей, так и на вас, людей. Они ходят на двух ногах и никогда не используют руки для передвижения. Ни к вам, людям, ни к нам, медведям, живущие в облаках не имеют никакого отношения. У живущих в облаках нет когтей. Их ноги и руки пятипалы, как и ваши, человеческие. Размеров они таких же, как мы. От двух метров до трёх с лишним в высоту. С ног до головы покрыты белой, как снег, шерстью. Голова круглой формы, с широкой челюстью, небольшим носом, маленькими глазами и не такой, как на всём теле, длинной и густой шерстью. В отличии от нас, медведей, живущие в облаках не имеют разума. Они почти разумны. Живут племенами, строят себе жилища, но речи так и не освоили. Что-то помешало живущим в облаках обрести разум. В моей памяти нет других сведений. Мой предок, встретивший живущих в облаках, погиб.
Я впал в ступор. Угрх рассказал про существо, которое в земных мифах зовут снежным человеком. Ещё меня смутила гибель предка. Каким образом медведь узнал всё это, если его предок погиб?
— Угрх, твой предок погиб, но его память всё равно передалась тебе? — спросил я. — Или мы что-то не понимаем?
— Мы наследуем память всех предков, — ответил медведь. — Не важно, погибли мои предки, или умерли от старости — их память пришла ко мне. Вы этого не поймёте. И даже не пытайтесь понять. Мы, медведи, ничего не забываем.
В том, что разумные медведи обладают феноменальной памятью, я уже убедился. Они помнят всё. Абсолютно всё. Плохо, что людям такое не под силу.
— Никита, ты понял, что живущие в облаках похожи на йети? — спросил Андрюха.
Я кивнул.
— Понял, хотя ни разу в жизни не видел йети. И не горю желанием увидеть. Я тех то видеть не хочу. Тех, что преследуют нас. Йетих видеть подавно не хочется…
Фрагмент 14
Иногда хочется покопаться в памяти и промотать отрывки из жизни, которые изменили тебя. В тот момент, когда эти отрывки происходили, ты даже не представлял, что они повлияют на тебя в дальнейшем. Всего лишь эпизод.
Дима Вилисов был прапорщиком. Старше меня на целых двенадцать лет. Тогда мне было двадцать семь, а ему тридцать девять. Через одиннадцать дней Диме исполнялось сорок. Нас отправили в отпуск на целый месяц, который обещал быть хмельным и развратным.
Ожидая самолёта, я сидел в тени склада ГСМ и смолил сигаретку. Тогда ещё не бросил. Баловался, если говорить правду. По-настоящему курить не довелось.
— Табличка тебе ни о чём не говорит? — прапорщик Вилисов сел рядом и тоже закурил. В Сирию он прилетел чтобы подзаработать. Как и все мы. Кто станет воевать за нечестное спасибо? Никто не станет.
— Не говорит, — ответил я. — Асар, этот поганый сириец, смолит трубку каждую секунду. Что ты докопался до меня, прапор? Если складу суждено взорваться, то это случится по вине Асара.
Я хотел послать прапора куда подальше, но решил стерпеть. Почему-то мне нравилось это место. Тихое, освобождённое от суеты, которая захлестнула остальную часть базы. За последние два дня приехало много народу. Сегодня вечером нас должны перебросить в Хмеймим, а завтра утром мы полетим домой.
— Ты ведь в Новосибе живёшь, Никита? — спросил прапорщик Вилисов.
Выдохнув дым, я кивнул. Курю не в себя. Так, чтобы время убить. С сигареткой это намного проще.
— А я в Братске, — зачем-то рассказал Дима. — И это… у меня через одиннадцать дней день рождения.
— Поздравляю, — безразлично сказал я. — Хотя, вроде, рановато.
— Ну, да, — согласился Дима. — Рановато. Я, собственно, не это хотел сказать. Ты ведь тоже в отпуск летишь, Никита? Хочу предложить тебе отметить мою денюху. Как на это смотришь?
Я медленно повернул голову и посмотрел на прапорщика Вилисова. Почему он решил пригласить именно меня? Мы не друзья. Мы даже вместе не пили ни разу. В разных местах служим. Встречались раз пять за всё время. Может шесть.
— Вроде в Новосиб собирался, — ответил я. — А потом в Крым думал слетать. Оттуда уже на службу.
Зачем я это рассказываю? Проще было ответить «нет».
— Просто я думал, что ты согласишься. Сыну обещал с товарищем приехать… Никто не соглашается из товарищей. У всех семьи. Ты вроде один адекватный из несемейных.
— Получается, что я буду играть твоего товарища? — с ухмылкой спросил я.
Дима как-то виновато кивнул и ответил:
— Да, товарищ старший прапорщик.
— Ради сына поеду. Сколь ему?
— Четырнадцать…
Спустя семь дней мы были в частном секторе города Братск у добротных железных ворот, за которыми кроется просторный участок, двухэтажный дом, баня и гараж. С первого взгляда понятно, что мужской руки тут не хватает. Димы вечно нет дома. Я знаком с этим не по наслышке. Работа у нас такая.
За семь дней, потраченных на дорогу, мы успели подружится. Пили не просыхая, радуясь началу отпуска. Дима оказался славным дядей.
— В том году жене подарил, — с гордостью сказал Дима, показав на новый кроссовер марки Рено серого цвета. — Полный привод, автомат. Больше ляма за него отвалил…
— Ты неблагодарная тварь! Да как ты посмела? Я растила тебя! Я потратила на тебя всю жизнь! Этим добром ты мне отплатила? Да я убью тебя! Убью тебя и твоего ублюдка! Я убью вас обоих!
Окно открыто в режиме проветривания и ругань слышно просто отлично. Раздался удар и звук разбившегося стекла. Дима уменьшился в размере и замер. Я пробормотал:
— Картина называется «не вовремя».
Жене Димы тридцать семь и зовут её Таня. Дочери семнадцать. Кажется, Аня. Сыну четырнадцать. Зовут Вовой. Большего мне не известно.
— Дим, — я кивком указал на ворота. — Может я снаружи подожду?
— Ты чего? — удивился он. — Пошли. Всё нормально.
Не понравилось мне это «нормально». В дом заходить не стал. Поставил сумку на лавочку, сел рядом, закурил и отправил хозяина дома в «объятия» родных.
Окно было закрыто и дальнейших разбирательств я не слышал. Знаю, что есть некая неблагодарная тварь. Что она сделала мне пока не известно…
Вечером я сидел за столом и ел запечённую в духовке курицу с картошкой, не забывая вливать в желудок стопку за стопкой. Разговоры были, так сказать, не о чём. Когда мы вышли на улицу покурить, Дима предложил прогуляться. Стоило ему начать рассказывать, и он тут же разревелся. Через пятнадцать минут я был в курсе случившегося.
Можно использовать мягкие слова, но я не стал. Если кратко — дочь Димы, Аня, семнадцати летняя, вполне сформировавшаяся, девица, ничего такая из себя, залетела. Кто папа она не знает. Предполагает, но точного ответа дать не способна. Кандидатов на эту роль аж семеро. Самому младшему кандидату двадцать два. Самому старшему тридцать шесть. Девица не из робкого десятка оказалась. Не дал правильное воспитание папочка. Или мамочка, потому что папочка вечно не дома. Работа у папочки такая.
Дима в итоге накушался. Пришлось тащить его домой. Уложив спать, я вышел на улицу и сел покурить на лавку. Тёплая ночь и ни одной кусающе-летающей твари. Наслаждаюсь спокойствием гражданской жизни.
Спасть я отправился в четвёртом часу ночи, когда допил пол литровую бутылку коньяка. Зашёл на террасу, разложил старенький диван, укрылся пледом и уснул.