Сегодня девятый день и с сегодняшнего дня мы прекращаем быть рядовыми гражданами посёлков. Теперь мы своего рода военные. До званий пока не дошло, но это пока. Совсем скоро предстоит очередной бюрократический съезд и там наверняка заговорят о званиях…
Саня остановился и посмотрел на часы. Взглянув на лагерь, пробормотал:
— Десять минут восьмого только. Рановато мы сегодня.
— Нам по статусу положено, — ответил я. — Пошли на стрельбище. Посмотрим, что там изменилось в наше отсутствие. Не мешает оценить работу и внести корректировки.
Стрельбище радует. Большое и безопасное. Несколько навесов уже построено. Оружейная в процессе. Неделю строить ещё точно будут. А может и больше. С полосой препятствий тоже самое. И со всем остальным. Законченных объектов пока нет. Корректировок внесли по минимуму. Нужно будет не забыть отдать листок с корректировками прорабу.
Ровно в восемь часов стройка закипела. Мы пришли к временной администрации. Основное здание только строится. Для наших нужд возвели щитовой барак площадью не менее сотни квадратов. Пока это единственное полностью достроенное здание. В нём мы и ждём новобранцев.
Ожидание не оправдались. Мы рассчитывали на меньшее. Максимум человек тридцать. Приехало около сто двадцати. Все, кому не лень. Некоторые строители отказались работать и решили попытать счастье в отборе. Самому молодому претенденту нет и двенадцати лет. Это уже местные дети, здесь родившиеся. Самый старый претендент — почти девяносто лет. Вся эта толпа собралась у администрации и не хило галдит.
— И пребывают же ещё, — сказал Саня, стоя с кружкой чая у окна. — И что, спрашивается, нам с ними делать?
Булат и Денис приехали к восьми и вызвались помогать. Без наха нам точно не справится.
— Что делать, что делать… — забормотал я. — Муравью приделать, как сказал бы Володя Яковлев. Отбирать мы их будем, Саш. Ты, Булат и Денис — займётесь отбором. — Я вытащил из ящика два увесистых журнала и бухнул их на стол. — Писать сюда. В один журнал тех, кто прошёл отбор. В другой резерв. Негодных отправляем домой.
— По каким критериям отбор будем делать? — поинтересовался Денис.
Я, подумав, ответил:
— Нормы ГТО. Шестая ступень. Бег на сто метров, бег на три километра. Подтягивания и наклоны вперёд стоя с прямыми ногами. Метание спортивного снаряда и стрельба из пневматики. Ну и самооборона без оружия, как без этого. По всем нормативам проходят только те, кто укладываются в золото. Значков раздавать не будем. Данные на каждого отобранного записать в журнал. Нормативы знаете?
— Что-то такое помню… — пробормотал Саня.
— Запишу вам сейчас все нормативы, — сказал я. — Ровно в девять начинаем. Точнее — начинаете.
— А ты? — удивился Саня.
— А я поеду в Рог, — ответил я. — А потом на Чистое озеро. Тут без серьёзной помощи никак. Нам нужны инструкторы. Где их искать мне известно. Вопросы?
— Хитрый ты, Никита, — сказал Денис, мотая головой. — Вроде я татарин, а не ты. Где хитрости учился?
— Нигде, — улыбнулся я. — И это не хитрость. Жизнь вам облегчаю, если не заметили…
Фрагмент 2
Зубаря выписали дня три назад. Пластическая хирургия ему не сильно помогла. Столь масштабные повреждения сложно исправить. Зубарь решил проблему маской. Не взирая на боль, натянул её поверх изувеченного лица. Кто одолжил ему маску мне неизвестно, но её прежний владелец явно был фанатом фильма «Хэллоуин». Теперь Зубарь похож на Майкла Майерса. Хорошо, что очки солнцезащитные надеть додумался. Без них вообще жуть!
— Чего надо? — злобно спросил Зубарь, приоткрыв дверь и высунув в щель свою жуткую рожу. Живёт он в старом домишке. Новый пока не достроили. Через три дома от него живёт Саша Бодров.
— Тебя надо, Зубарь, — ответил я и протянул руку. — Все никак не привыкну к твоей роже. Жуть!
— Под маской страшнее, — ответил он и нехотя пожал мою руку. Полностью открыв дверь, пробурчал: — Входи давай. Я, как бы, гостеприимен. Не ко всем, правда.
— Ага, — кивнул я и вошёл в дом.
— Чай, кофе или водка? — спросил Зубарь и шаркающей походкой направился на кухню. Судя по свежаку, которым от него фонит — бухает солидно. И плевать хотел на антибиотики.
— Чай, — ответил я и направился следом.
Зубарь налил мне чаю, а себе водки. Сев за стол, потребовал:
— Говори, зачем приехал. Если просто так — вали на хрен. Чай можешь не допивать.
— Работу хочу предложить, — ответил я и начал рассказывать: — Новобранцев набираем, и нужда в инструкторах появилась. Ты у нас мужик тёртый. Воевать отказался, управлять тоже. Ушёл в запой. Пора выходить из запоя.
— Запой ещё не начался, — буркнул Зубарь. Сложно понять, куда он смотрит. — Но мне нравится твоя прямолинейность, Никита. Я подумаю над твоим предложением. Если увидишь меня завтра в лагере — значит я согласен. Детали мне не интересны. Чай, как вижу, не интересен тебе. Выход тебе известен. Проваливай.
Я улыбнулся:
— Уже пошёл…
Сев в машину, я начал улыбаться ещё больше. Зубарь приедет. Можно не сомневаться. Один инструктор у нас есть. Осталось набрать ещё нескольких. Еду на Чистое озеро.
Дворец преобразился. Оброс деревянными лесами и лишился японского стиля. Этакий серый уродец. Надеюсь, что таджики знают, что делают. Остальные постройки тоже на реконструкции. Только баня с мостиком у озера осталась прежней. Работа кипит. Таджики бегают, издалека похожие на муравьёв, обустраивающих себе муравейник. Трудолюбивый народ. Молодцы. Не то, что некоторые.
Адам Олаффсон и его пятеро выживших наёмников живут на берегу озера в палатках. В особняк заселяться они отказались категорически. Стыдно. Стыдно перед детьми и девушками, которые теперь живут там. Дети и девушки, кстати, разных национальностей. С миру по нитке собирали. Понемногу осваиваются. Скоро начнём подыскивать девушкам жильё и работу. С детьми всё сложнее.
— Здравствуй, Ник, — сказал Олаффсон и нехотя улыбнулся.
— Привет, — спокойно ответил я.
— Пройдёмся? — спросил Олаффсон, показав на изгибающуюся линию берега.
Я махнул наёмникам, играющим в карты рядом с одной из палаток. Они махнули в ответ. Морды недовольные и притом недовольство они своё не скрывают.
— Давай пройдёмся, — согласился я.
Мы отошли от лагеря метров на пятьдесят и Олаффсон тихо заговорил:
— Ты обманул меня, Ник. Обманул во всём, что говорил… Хотя нет, про возвращение обратно вы не соврали. А в остальном да, это была ложь. Вас не пятьсот. Вас несколько тысяч, Ник. Зачем ты меня обманул?
— Так ты об этом, — заулыбался я. — Это была ложь во благо. А насчёт тысяч ты преувеличил. Население к нам не имеет отношения. Они в распрях стараются не участвовать. Большинство, по крайней мере. Некоторые участвуют в них с радостью. Тут контингент странный обитает. Я сам пока не всё понял. В целом мне тут нравится…
Мы дошли до обрыва. Глядишь в воду и видишь опутанное водорослями дно. Глубоко. Метров семь-восемь. Вода кристально чистая. Обрыв тоже высокий, метров пять, не меньше. Долечусь — приеду купаться. У самого дна вальяжно плавают крупные рыбины. Как-нибудь порыбачу.
— В общем я с предложением приехал, Адам, — начал рассказывать я. — Мы тренировочный лагерь рядом с посёлком Рог строим и народ набираем. Нам нужны грамотные инструкторы. Есть желание поработать? Сразу обозначаю позицию — по факту вы станете военными. В случае нужды в подготовленных людях вам придётся воевать. Зарплата выше среднего, если судить по местным меркам. Хорошая зарплата. Не обидим. Подумаешь?
Олаффсон, посмотрев с обрыва на воду, ответил:
— Сразу не скажу, Ник. Дай подумать.
— Сколько? — спросил я.
— До завтра, — ответил швед.
— Тогда поступим проще — если согласны, то жду в тренировочном лагере завтра в восемь. Дорогу узнаете у местных. Хотя бы у этих, — я показал на отдыхающее семейство в ста метрах от нас. — Вам покажут дорогу, не сомневайтесь. А я пошёл. Думай, швед…