Никита Шарипов, Кирилл Николаевич Водинов
Иной мир. Начало
Глава 1
Убегая из терпящей крах Нацистской Германии шесть лет назад, в марте сорок пятого, Йозеф Хауэр хотел лишь одного – спрятаться. И приложил для этого максимально возможное количество усилий.
Человек, имеющий звание группенфюрера, и относящийся к войскам СС, автоматически получал много власти. Крупицу от того, что имел фюрер, но если взять в сравнение обычного человека, то крупица автоматически становилась чем-то огромным.
Группенфюрер Йозеф Хауэр был умным человеком и сделал главный вывод зимой сорок третьего. В то время он был оберфюрером и собственными глазами наблюдал, как русские ломали хребет Третьего Рейха.
Сталинградская битва была переломным моментом. По крайней мере, лично для Йозефа. Русские, такие же как и все остальные люди, но при этом сделанные словно из стали, заложилили зерно сомнения в голову Хауэра ещё под Москвой, в сорок первом. Они не хотели отдавать столицу, стояли за ней не на жизнь, а на смерть, и добились своего – отстояли.
А после показали, что могут быть настоящими дьяволами. Сталинград до конца жизни останется в памяти как что-то невозможное, невообразимо страшное, нечеловеческое. Там Йозеф Хауэр впервые узнал, каков на самом деле неконтролируемый страх. Там он первый раз в жизни убегал без оглядки. И это было лишь начало долгого бегства…
Собрать много золота, главной валюты мира, а также пару десятков верных людей, которые пойдут за тобой хоть на край света – всё это было задумано в аду, что случился под Сталинградом. У Йозефа Хауэра было не так много времени, всего каких-то два с небольшим хвостиком года. С первой частью задуманного он справился блестяще, множество раз переступал через себя, но дослужился до группенфюрера, потому что именно это звание в СС давало ему нужное колличество власти.
Золото – тот самый манящий и такой желанный драгоценный металл, который вывел из ума немыслимое множество, и продолжает выводить по сей день. Ворованное, отнятое силой, вымоченное в крови – всё золото, добытое нацистами, должно было пойти на благо, помочь победить Советский Союз, пойти на оплату всего, что требует война. Но не всё золото доходило до нужного места, его огромная часть терялась, и некоторое количество той части, самый мизер от целого, достался Йозефу Хауэру. Украденного количества, по расчётам умного вора, должно было хватить минимум на три жизни.
Обеспечив себе безбедное существование, Йозеф Хауэр не был рад, потому что со второй частью задуманного справиться не сумел. Людей, которые будут верны просто так, он не нашёл. Понимая собственную наивность, решил действовать проще – купил верность.
На момент побега из бьющегося в предсмертных конвульсиях Третьего Рейха у Хауэра было всё, кроме одного – уверенности в завтрашнем дне. И полтора десятка элитных эсэсовцев, которые бежали вместе с ним, той уверенности не прибавляли.
Шесть лет прошли быстро, будто несколько дней, и всё это время Йозефа не покидало ощущение, что он сидит на пороховой бочке, фитиль которой уже зажжен. Обиднее всего для Хауэра было понимание – он сам лично зажег тот фитиль, когда по собственной воле встал на путь нацизма. Случившегося не воротишь.
Зима пятьдесят первого стала для Йозефа последней – бикфордов шнур догорел незадолго до нового года и бочка с порохом взорвалась.
– Золото, верные люди, побег в Южную Америку, прыжки с места на место, вечная боязнь возмездия… Хауэр, почему ты не рад? Всё наконец-то кончится, и это случится сегодня, осталось потерпеть совсем немного. Я рождён освобождать, и я освобожу тебя!
Смерть пришла и смело смотрит Йозефу в глаза. Она молода, ей от силы двадцать с чем-то лет, находится в теле наглого парня, который говорит на немецком столь идеально, словно родился и до сегодняшнего дня жил в Берлине. Нет, этот человек, чью голову украшают длинные пепельные волосы, чья кожа слишком бела, и чей голос так красив… Этот человек точно не может быть русским. И он наверняка не еврей. Арийская кровь, в этом наглом мальчишке она точно есть, её там очень много. Самое страшное – этот арий не мешкая проливает кровь таких же, как он. Он убивает всех, кто причастен.
– Так и будешь смотреть на меня взглядом ягнёнка, попавшего в клетку к волку, Йозеф? Победи свои страхи, воспрянь духом, покажи былую твердость и жестокость, попытайся убить меня! Не будь трусом, в которого тебя превратили эти шесть лет! Если ты так хочешь, то я помогу тебя, спровоцирую, надавлю на больное. Жалкий трус, хочешь ли ты услышать, как поживает твоя семья? Интересно ли тебе, что стало с твоими дочерьми? А с жёнушкой? Увы, но судьбу жены твоего тёзки, министра пропаганды Гебельса, фрау Хауэр повторять не стала. Магда Геббельс была фанатиком, как и ее муженёк, и они без труда полакомились цианидом. Ты, мой милый Йозеф Хауэр, фанатиком никогда не был. Всё, что тебя интересовало – это деньги. С твоей женой ситуация аналогична, но с небольшим дополнением, она была падка не только на деньги, но и на мужские достоинства, которые затем без труда пускала в себя.