— У тебя еще будет возможность выйти в открытый космос, — успокаивал он его, — Зонд доставить Дамар.
— Тогда выпусти меня вместе с ним, — попросил Седрик.
— Только один выходит, распоряжение из Центра. Помоги Дамару со скафандром. И я тоже одену этот костюм, для безопасности.
Джефсон утешил своего товарища.
— Я думаю, нам еще придется часто выходить в космос, Седрик. Самое позднее через час, мы узнаем больше. Ты счастлив?
Седрик пожал плечами.
— Лучше бы это был «Дарвин». Но возможно вы и правы. Может быть этот зонд действительно предвестник.
— Конечно, — сказал Джефсон. Он подплыл к шлюзу и проверил установку. Седрик нащупывал стены в лазарете. Дамар натягивал костюм. Он засмеялся, когда вошел Седрик.
— Мы скоро прорвемся, Седрик.
— Надеюсь.
Дамар подошел к нему. Он вдруг стал особенно серьезным.
— Мы скоро прорвемся, — повторил он. — Прости меня, если я порой был грубым и невежливым.
Он обнял Седрика.
— Ну ладно тебе, Дамар, мы все были немного навзводе.
— Хорошо, что мы одни, — прошептал Дамар, — я хотел пожелать тебе на будущее всего хорошего — тебе и всем, кто тебе близок…
Из контрольной рубки до них донесся голос Массиму. Они должны были поторопиться.
— Потом, — торопливо продолжил Дамар, — я хочу тебе кое-что рассказать. Я хочу, чтобы мы стали хорошими друзьями…
— Теперь послушай, — оборвал его Седрик качая головой, — ты говоришь так, словно Массиму дал тебе задание полететь на Альфу Центавра. Во-первых, мы все четверо друзья, и во-вторых, у меня такое впечатление, что выход не доставляет тебе особого удовольствия. Если ты не хочешь, скажи это Массиму — я выйду вместо тебя.
Дамар отступил назад и начал возиться со своим скафандром.
— Все уже в порядке, Седрик.
— Действительно все в порядке, Дамар?
— Да, Седрик.
Они проверили давление, температуру и передатчики скафандра. Джефсон вернулся.
— Шлюз в порядке, all right, — сообщил он. — Как ты чувствуешь себя, ловец жемчужин?
— Отлично, Генри. Сколько до зонда?
— Через полчаса мы будем на месте.
Они немного помолчали. Затем Дамар начал тихонечко напевать себе под нос что-то. Это была «его» песня, от которой он не мог отделаться. Седрик удалился. Когда он был у Массиму, его прихватил смех, потому что Джефсон, который никогда не любил эту песню, теперь напевал ее вместе с ним. Их пение в два голоса разносилось по кораблю. Даже Массиму ухмыльнулся. Из-за великого события среди них воцарилось единодушие, как нельзя лучшего.
До зонда было рукой подать. Седрик оценивал расстояние в двадцать пять метров. Еще десять минут, затем он парил бы непосредственно у борта. Он наблюдал за ним через небольшой иллюминатор в лаборатории. Полированная поверхность блестела в солнечном свете, на ней можно было отчетливо различить слово «Дарвин. Он слышал, как Массиму говорил с центром, и подумал о том, что в ЦУПе, вероятно, было еще больше. Александр Вулько и Нанга сейчас тоже узнали бы об этой первой косвенной встрече с «Дарвином». При мысли о Нанге он вдруг вспомнил о ее письме. Он должен был открыть его только в том случае, если бы они нашли след пострадавшего космического корабля. Разве зонд не был следом? Он посмотрел в иллюминатор. Зонд приблизился, но до выхода оставалось еще немного времени; времени, которого было достаточно, чтобы выполнить обещание. Седрик вынул письмо из кармана. Конверт не был подписан. Он открыл его и вынул исписанный листок. Нанга вывела большими, четкими буквами.
Седрик, любимый!
Сейчас ты вскрыл мое письмо. Значит, момент, которого мы с тобой так ждали, наступил. Чувствуешь, как я близко? И сколько бы счастья или боли не принесли бы эти часы, я крепко пожимаю твою руку и хочу сейчас кое-что сказать тебе. Седрик, большой, любимый мальчик, боль не может быть настолько большой, а счастье — настолько всеобъемлющим, чтобы и для этой радости не нашлось места. Уже несколько недель я уверена: Еще прежде чем ты вернешься, я больше не буду одна. Я так счастлива, Седрик, и я знаю, что этот подарок нашей любви и тебя сделает счастливым. Я обнимаю тебя и благодарю тебя за все. Скоро ты будешь стоять передо мной, совсем близко, так же, как сейчас близки к тебе эти строки.