часовых, они являлись руководителями почти всех операций и всех отделов, каждый
офицер имел возможность арестовывать того, кого посчитает нужным до выяснения всех
данных о человеке, в том числе и патрульных. У каждого офицера и солдата было свое
собственное оружие, сдавать его на контроль не требовалось, а только предъявлять при
поступлении на службу. В случае утери наказывали жестким образом солдата, а не
офицера, заключая в одиночный карцер. Мерами наказания офицеров были всего лишь
понижение в звании и выговор. Все дела личного состава контролировали высшие органы
Центра. При нарушении режима дальнейшая судьба нарушителя решалась определенным
образом — рассмотрением высшими органами безопасности наказания для
безответственного, не исполняющего свои обязанности служащего. Оно могло быть
лояльным или более серьезным, вплоть до ликвидации.
Вернемся к зданию многофункционального профиля, рассчитанному на проживание всех
сотрудников в нижнем уровне первого этажа. На втором этаже работали разные категории
ученых по видеонаблюдению за пациентами временной изоляции, специалисты по
засекреченным исследованиям, в том числе разработкам новых видов оружия и другие.
Третий этаж славился просторами огромнейших комнат временного забвения. Четвертый
— полная очистка и утилизация. Пятый — бюро расследования, в него входили
обученные офицеры, на этом же этаже криминалистика, морг. На шестом этаже — склады
оружия. Седьмой и восьмой заняты лабораториями нижнего и верхнего уровня. Девятый
этаж — криоматорий.
По словам сестры будущего заключенного в комнату временного или вечного забвения, её
брат не мог контролировать себя, не признавал родственные связи, считал себя
двадцатидевятилетним парнем, вовлеченным в политические игры.
Врачей, как таковых, в бункерах Центра не предоставлялось, всеми экспериментами над
человеком заведовали ученые. Врачи — это прошлое, ученые — будущее. Серьезные
болезни внутренних органов в Центре не наблюдались, лечение было исключительно
психического характера. Такого рода заболевания, как шизофрения, невменяемость, бредовое расстройство превышали нормы. Все принятые меры по распространению
психических заболеваний ограничивались заключением пациента в комнату временного
забвения.
Перед недельным исследованием проводилось собеседование с пациентом, задавали
глупые вопросы, все зависело от человека, проводящего собеседование. Ученые
представлялись органами порядка, офицерами и солдатами, высшими структурами Центра
Эпилегата, все зависело от степени заболевания пациента. Спрашивалось все, что может
выявить причину заболевания, проводились тесты для активации функции пробуждения.
Крайняя заинтересованность в любых видах психоза вызывала в ученых удовлетворение
от проводимых опытов. Линеву задавали интереснейшие вопросы: в чём заключается цель
вашего прибытия в подземные города Эпилегата? каково ваше состояние и как вы
перенесли переход из прошлого в будущее? какой является численность населения
12
планеты в вашем времени? Вопросы о возрасте и месте рождения родственников, друзей
не звучали. Тесты были интерпретационного характера, без вмешательства лекарственных
препаратов — сыворотки правды. Родная сестра Линева, стоявшая рядом с пациентом, говорила с ненавистью:
— Заберите его, заберите!
— Я вынужден по приказу покинуть своё родное место для решения задач, о которых я не
могу поведать… — повторял ее брат в ответ на задаваемые ему вопросы ученых.
Один из ученых делал пометки в электронном планшете: «При переходе через
пространственный Колизей произошел сбой системы… толчки возникают в случаях
перехода по неполадкам системы, влияют на память кратковременной амнезией, но в
ближайшие сроки все приходит в обычное состояние».
Другой тестировал пациента следующими вопросами: — Значит, ваше прибытие толком для вас необъяснимо? Вспомните, как можно связаться
с вашим командованием? Пространственные приборы, перемещающие ваше тело из
нашей системы и способные еще раз переместить вас, в какой части наших городов они
располагаются? Вы это помните?
— Нет, но когда память придет, я вспомню, для чего был послан в ваше время, постараюсь ответить на ваши вопросы. Сейчас я помню не все события! Помню переход
через пространственный Колизей… точно, что происходило, не могу поведать, все это
вертится в голове, а когда напрягаю мозг, то перед глазами появляются яркие вспышки, я
боюсь потерять сознание, неописуемый страх преследует меня. Я в растерянности, не
могу понять, как я попал в это помещение!
— Больше всего страх преследует меня! — вступила в разговор сестра. — Он набросился
на меня, когда я пришла его проведать, принесла ему пищу, а он стал кричать и
спрашивать, кто я? Я безумно испугалась, он сошел с ума, наорал на меня, выгнал за
дверь!
— Скажите, это все правда, о чем говорит ваша сестра? — спросил ученый, потирая нос, пыль в помещении раздражала слизистую.
— Я первый раз её вижу, никого я не выгонял, несколько минут назад до вашего прихода, как ни странно, очнулся в богом забытой грязной комнате, двери были заперты, я и сам не
мог ничего понять, а вы мне тут говорите, — испуганный и растерянный, Линев уселся на
деревянный стул с лаковым покрытием, отличавшийся от других предметов, — пыльных, с отпечатками жирных пальцев.
После опроса он неподвижно застыл, по лицу было видно, что он о чем-то думает — даже
перестал обращать внимание на присутствующих ученых, сестру, как будто его мозг
выключили, и только по команде «включить» снова оживет его тело. В ушах звучал голос
повторяющий имя: «Илья… Илья. Мы с тобой».
— Все так, как и предполагалось! — один из ученых без планшета в руках с удивлением
произнес вслух.
— Что предполагалось, о чем вы говорите? — с интересом спросила его сестра.
— О тестах… Удивительно! Тесты показывают, что ваш брат не врет, возможно, подсознание специфически воспроизводит заранее решаемые задачи без колебания
слуховых датчиков нашего тестирующего монитора, как защитное свойство его психики.
По нашим исследованиям психика человека способна стареть, процессы замедляться, информация, как у обычного человека, чистится, а у некоторых, возможно, остается
заблокированной, что и ведет к потерям памяти, психозам и другим последствиям.
13
— Это излечимо? Если нет, пожалуйста, сделайте все, чтобы изолировать его от общества.
Он может навредить людям, — добавила сестра, поглядывая на Линева.
— Мы постараемся, чтобы результаты вас удовлетворили. По правилам положена
недельная домашняя изоляция для решения, нуждается ли ваш брат в дальнейшей
изоляции или полном освобождении от неё. После чего мы наведаемся с материалами об
изоляции в «Комнату забвения».
Сестра проводила ученых, закрыла дверь. Отдала ключ старшему по возрасту ученому в
комнате недельной домашней изоляции, он же был главным в исследованиях по
видеозаписи. После недельной изоляции с ней свяжутся, сообщат о решении совета.
Проведение исследований и наблюдение через видеокамеры начнется в первый день после
опроса и продлится некоторое время, пока ученые не решат, что с ним делать. Все данные
о пациенте далее передадут высшему совету, который и будет решать, прекратить или
продлить домашнюю изоляцию, возможно ли полное освобождение.
У каждого ученого своя функция при недельной домашней изоляции в условиях