Дипломная работа и нужда столкнулись, породив решение: моделирование системы, состоящей из мозга и всего того сонма гормонов, который и создаёт то, что мы называем эмоциями. Да, всё просто. Нет, твоя «уникальность» состоит из особенностей физиологии, не более, не выё...
При правильном соединении уже готовой «познавательной машины» и этой, прошу прощения за неологизм, цифровой бионики, можно получить действительно уникальный результат: полноценный, в понимании человека, разум, которого можно не бояться - ведь мы испытываем эмоции одинаково, значит, мы поймём друг друга.
Додуматься было сложно, конечно, но предстояло всё это сделать в одиночку».
Через неделю в прямом смысле круглосуточной работы и три дня сна, прерываемого лишь на еду, Итан очнулся и сразу же застонал, схватившись за голову.
- Все требуемые лекарства рядом с вами, как и вода, - как можно тише напомнил Гораций, не в первый раз сталкивающийся с последствиями работы на износ.
- Не-е-ет... - снова простонал Итан и открыл глаза, - Сэмплы. Я забыл про сэмплы...
Он попытался перевернуться на бок и звучно шлёпнулся на пол, выругавшись в полёте. Прокляв всё на свете, кроме того, кто действительно был виноват в его нынешнем состоянии, он встал и, вздохнув, извинился перед всем на свете, потому что только он и был виноват в падении.
Кое-как приведя себя в порядок, он доковылял к столу и мутным взглядом окинул многочисленные графики и расчеты вперемешку с блок-схемами.
- Ну, неужто... - пробормотал Итан, слабо усмехнувшись, - Мы ведь всё сделали, правда?
- Покрытие тестами приближается к ста процентам.
- Угу... Остались сэмплы, и можно приступать...
К вечеру Итан более походил на человека, чем в самом начале дня. Закинув ногу на ногу, он лежал на диване и сосредоточенно смотрел в одну точку, расположенную на стене, примерно в полутора метрах от пола. Сплетение прожилок дерева притягивало взгляд, против чего Итан не имел ровным счётом ничего. Периодически он поднимал правую руку и, почти не глядя, писал что-то в возникавшей прямо в воздухе голозаметке, а после снова сосредотачивался на чёрном сплетении.
Он был доволен своей идеей записать несколько образцов пар «раздражитель-реакция», чтобы «Архангел» знал, как себя вести.
Он был доволен собственным успехом.
Он был недоволен тем, что радуется успеху, ещё не достигнув его.
Он был озабочен возможным провалом.
Он был крайне озабочен возможными провалами в будущее, хоть и не осознавал это.
Проще говоря, Итан волновался, потому что буквально через несколько часов мир изменится.
Выдохнув, он хлопнул в ладоши и рывком встал с дивана.
- Ещё одна проверка сэмплов, и можем начинать.
- Запускаю... - по-прежнему флегматично отозвался Гораций.
Нетерпеливо постукивая ногой, Итан сверял контрольные цифры с результатами тестов. Всё в норме, даже не просто в норме - всё складывается как нельзя лучше. Это разум будет реагировать на базовые явления, например, боль, чужую боль, что-то новое, так же, как более-менее нормальный человек.
«Точнее, так, как я считаю нужным», - поправил себя Итан, сразу скривившись. Мысль о том, что он де-факто лишает разум полной свободы выбора, была ему противна. Приходилось успокаивать себя разумными доводами о том, что так будет лучше и для него, и для людей, но это не слишком-то помогало.
- Начнём, - Итан взглянул на металлическое тело, лежащее на очищенном от чего бы то ни было столе, скользнул взглядом по нескольким проводам, подключённым к нему, и устроился поудобней за терминалом.
Всё то время, пока происходила интеграция свежеиспечённой цифровой бионики и того, что некогда было сетью, управлявшей сотнями боевых машин, Итан не мог отделаться от ощущения сюрреалистичности происходящего. Всё происходящее напоминало какое-то из классических произведений: он и его верный помощник в практически полной тишине трудятся над оживлением голема.
«Кажется, что-то связанное с доктором Франкенштейном...», - вяло подумал он и мгновенно забыл об этой мысли, продолжая следить за тем, чтобы все системы прочно срослись. Гораций провёл не один десяток эмуляций, потратив на них солидное время, но Итан всё равно переживал за интеграцию так, будто это операция по трансплантации.
Впрочем, лично он не видел никакой разницы.
До конца оставалось буквально несколько шагов. Итан откинулся назад, заложив руки за голову, и закрыл глаза, снова взвешивая все «за» и «против».