Девушка выглядела веселой, беззаботной, несколько легкомысленной. Воспитанная на романах, из небогатой семьи. Не боялась меня и не презирала. Она была то, что нужно.
На тонкой нежной коже не останется шрамов - на то есть целители. Она закончит академию и будет тем, кем пожелает, я получу возможность нормально работать.
- Спасибо, Тэмер, - все эти женские штучки и впрямь делали ее личико лучше. Как по мне, так немного блестящим. - Но, слушай, это так странно. Мы уже два года встречаемся, и никаких чудес. Я имею ввиду, да, я верю, что ты действительно вампир, я вижу и твои глаза и зубы, но неужели тебе действительно нужно так мало? Это даже смешно.
- Я рад, что тебя не тяготит наше общение.
Не знаю почему, но ее слова глубоко задели меня.
- Тэм, ну я не хотела обидеть тебя, мне просто интересно, вот и все.
- Дорогая моя Мария… Мне нужно намного больше, но только в том случае, если я собираюсь использовать свои способности, и лимита для меня не существует. У этой чаши нет дна. Но мы же с тобой цивилизованные люди, зачем нам эти страсти.
Да используй ты ее на полную. Она же сама хочет этого, посмотри, как блестят ее глаза. Она хочет увидеть чудо - так покажи ей, покажи свою силу. - то, что казалось звездой на моей груди, имело куда более темную природу, но слышать его голос можно было только прикоснувшись.
Я сорвал камень Саймона, зашвырнул в угол, и, отшатнувшись от Марии, завалился на кровать.
- Прочь! Не искушай меня! - Девушка выбежала за дверь.
Они хотят сделать меня своей игрушкой - а-ха-ха, ручной вампирчик, достань клыки. Но на самом деле, где-то глубоко внутри, живет чувство, что мы созданы только для того, чтобы рвать добычу, жрать ее живьем, захлебываясь теплой кровью. Только рядом с господином Кароном у меня не было этого дразнящего желания получить больше: власти, силы, возможностей. С ним я чувствовал себя человеком: обычным, слабым, зависимым, но защищенным от безумия скверны. Я мучительно хотел оказаться вместе с ним, просто встать рядом, прижаться к груди, понимая, что я не один - но он уехал далеко на север, как он сказал, доделать дела. Уже год, как доделывает.
Я вылез из постели и подошел к окну, наблюдая, как огромная туча уходит вдаль, уступая место ясному ночному небу сиреневого цвета. Я вернусь. Как и обещал когда-то.
***
Ланли Карон… В первый раз, когда я тебя увидел, я был слаб и ранен, едва дышал, если честно. Ты без труда держал меня в плену, урод, каких мало. Ты с усмешкой называл меня упыренышем и обещал оторвать мне голову, если я посмотрю не так, как тебе хочется. Ты заковал меня в цепи и избивал плеткой как собаку только лишь потому, что тебе так хотелось. Ты чуть не заморил меня голодом. Ты… Ты был невыносим… Я проклинал тебя каждую секунду.
Время текло так медленно. Я все так же и частично твоими стараниями не желал возвращаться к жизни. Тебе пришлось лечить меня. Ты говорил мне, что я — твоя игрушка. И все же ты заботился обо мне. Наверное, ты уже и не помнишь… Для меня это было единственным, за что я держался над бездной безумия.
Однажды все изменилось. Тебя отравили. Яд подействовал не сразу, ты успел добраться домой, а уже потом упал без чувств. Я был свободен. Я мог уйти, даже убить тебя перед этим. Я не стал этого делать, вместо этого я спас тебе жизнь. Знаешь, пока ты валялся полутрупом, мне даже пришлось лежать рядом и отогревать тебя. Конечно же ты не знаешь.
Ты часто говорил, что я ничего не чувствую, только притворяюсь, потому что так проще, но ты стал очень дорог мне. В одни из самых темных и страшных моментов моей жизни ты был рядом. Благодаря, а не вопреки тебе я вернул себе память, силу и достоинство и теперь с гордостью могу назвать себя охотником — не кровожадным монстром, а человеком. Защитником людей.
***
Последние солнечные лучи оставляли оранжевые полоски на стенах и деревянном полу, окрасив разными оттенками красного и желтого пыль, взлетевшую в воздух, когда я открыл дверь.
Вон ненавистные сапоги и тяжеловатую кожаную броню. Такой сложный день был… Даже странно, что в центре Твена обитает столько всякой пакости… Сегодня я несколько часов гонялся за разъярившимся домовым. Существо, едва поселившись в роскошном доме, тут же превратило все вокруг себя в руины — разбило светильники и зеркала, порвало занавески, испортило продукты. Что не уничтожил он, доломал я, гоняясь за ним, зато поймал живьем, и вместе с хозяевами успокоил. Думаю, теперь чистота и порядок будут у них всегда, ну или по крайней мере до тех пор, пока они не забудут про мисочку с молоком. Некоторые считали, что я, берясь за такую работу, занимался фигней, но я искренне радовался, когда угрозы для жизни людей не было, и все заканчивалась так здорово.
— Эй, Саймон, — я подошел к светящемуся камню, сиротливо лежащему на холодных досках… Не понять его сложно. Он слишком зависим от меня — за эти два года я был единственным его собеседником.
Сначала я хранил камень в шкатулке, но там ему было плохо, как он объяснил позже, чувства — зрение, осязание и прочее в какой-то мере сохранились. В темноте и безмолвии он начал терять рассудок, так что пришлось таскать его с собой.
То, что мы станем друзьями тоже было предопределено, несмотря на его мерзопакостную натуру. Слово за слово, Саймон раскрывался передо мной — иного развлечения у него все равно не было.
Я старался не комментировать, просто слушал его исповедь. Он рассказал о том, как его, со многими другими охотниками восьмого выпуска, похитили и обратили — один из преподавателей школы оказался предателем.
С тех пор самое частое слово в его повести было «ненавижу». Повелителя, других охотников, кому повезло больше, безвольных вампиров и себя. Служить при этом всем им, причем целых шесть лет, ему ненависть не помешала.
Как бы то ни было, он помог нам перед смертью, за это, собственно, его душу вырвали из тела, но утащить далеко не успели — Ланли вмешался. С тех пор камень со мной — мой вечный спутник, и учитель, и приятель поневоле. А еще человек, который постоянно пытается подтолкнуть меня сделать что-то рисковое. Скучно ему, видите ли.
— Да, Тэм, отлично, позволяй и дальше своим способностям быть на нуле. Именно так ты и станешь великим охотником.
Саймон ворчал скорее для вида — я знал, что он чувствует свою вину и не сердится на меня.
— Мне нужно в дорогу, — на сердце было тяжело. Когда внезапно обрывается связь с близким человеком, это не сулит ничего хорошего. До этого письма, хоть и короткие, но были.«Жив, цел, замерз, береги себя» — Ланли никогда не доверил бы бумаге большего.
— Просто съезди туда и встреться с ним. Какая всерьез разница, если ты любишь его, Тэмер. Не бойся.
Но я боялся. Благодаря вампирской регенерации все шрамы, напоминающие мне о «гостеприимстве» свартанских охотников потускнели, но не исчезли до конца — зачарованное серебро. А сколько еще тех, кто увидев меня, готов кинутся с ножом? Это не теплый сытый Твен, где главным качеством местных можно было смело назвать любопытство. Там еще помнят о резне, устроенной шайкой, в которой был и Саймон. Не думаю, что меня там ждут.
Я мог, правда, превратиться в птицу. Волшебником я не был, но заклинание в виде татуировки было намертво прибито у меня к коже. В этом обличье меня отправляли следить за окрестностями храма, когда я был в секте Великого духа. Только вот я мог перекидываться лишь в жаворонка, а горные птицы намного сильнее и опаснее, правда мне говорили, что Великий дух меня охраняет. Когда моего приятеля ворона сожрал орел, я усомнился в этой защите, но ругал себя за неверие. Если бы я только знал, что меня ждет…
И еще нужно было придумать, на кого оставить камень.
========== Часть 2 Полет жаворонка ==========
Забравшись по крутой винтовой лестнице на смотровую площадку наблюдательной башни, возвышавшейся над городом подобно тонкой длинной игле, я поднялся на край стены и раскинул руки.
Ланли считает, что перевоплощаться легко, естественно для вампиров, и, если честно, мне кажется, что подобный облик для охотников более приемлем — убивать легче.