Я глянул вниз — в десятке метров подо мной виднелась жухлая осенняя трава, с принесенными ветром желтыми листьями, и вдалеке дорога с медленно ползущими по ней повозками.
Закрыв глаза я попробовал почувствовать свою татуировку, покрывавшую все мое тело от шеи до пяток — заклинание, пришитое к коже. Первый раз, когда я превращался, у меня были сотни метров пустоты, воздушная пропасть древних гор и горячая вера в защищающую меня высшую силу. Сейчас у меня не осталось ничего, кроме нашей с тобой холодной любви — двух одиноких чудовищ, которые борются с другими чудовищами.
Я рухнул вниз, как камень, растопыренными пальцами ловя холодные ленты воздуха, устремившиеся мне навстречу, чувствуя, как по всему телу разливается нестерпимый жар. Миг, вспышка — моя сломанная память, покрытая пятнами провалов и трещинами домыслов, подсказывает мне, что таких вспышек было великое множество. Я поймал ветер руками-крыльями и, издав победную трель, взмыл в небо.
Не эти ли фокусы ты ожидала увидеть, Мария? Впрочем, вампиризмом здесь и не пахло, скорее наоборот — я был жаворонком, маленьким восславителем солнца, крохотной пичугой, стремительной стрелой, пронзающей огромное пространство Дэйверии, в наглости своей стремящейся добраться от Твена до Свартана вместе с ветрами раньше первого снега.
Приноравливаясь к крошечному телу, слишком маневренному для человека и даже для вампира, я едва успел заметить тень, свалившуюся на меня из-под самых облаков. Мне пришлось прижаться к самой земле, чувствуя, как сердце неистово бьется в груди, а потом в крутом пике вспорхнуть ввысь мимо мелькнувших как ножи острых когтей. Ястребы, орлы и даже вороны — все они чувствовали во мне хищника, но только приближаясь достаточно близко, а что такое секунда для того, чтобы разорвать тебя на кусочки.
Я безумно рисковал, пускаясь в путешествие таким способом, кроме того, я мог взять с собой лишь то, что непосредственно прилегало к телу: одежду и немного денег. Даже Саймона пришлось оставить на попечение господина Тори, надеясь, что поэт не станет мстить ему за события двухлетней давности, но не попробовать сократить свое путешествие на месяц я не мог. Время — ценность, день за днем ускользающая сквозь пальцы, песок, мелкий жемчуг или звездная пыль, в зависимости от того, насколько дорого обходится промедление. Даже я, вечно юный монстр, не готов был пожертвовать дороге недели, которые я надеялся провести с Ланли на краю цивилизованного мира, в северном городе под названием Свартан.
Шетис, крупный торговый поселок, был расположен в том месте, где стремительная река Амая смешивала свои воды с Красным Ленивом, другими словами, на пересечении двух крупнейших водных артерий, несущих суда к Тревожному морю. Не желая проходить через ворота, я шмыгнул за городскую стену и вновь принял человеческое обличье, едва коснувшись ногами дощатой мостовой.
Уставшие плечи нестерпимо ныли, пока я, укутанный завесой моросящего дождя, искал себе место для ночлега. Просторная гостиница на набережной, где я в итоге остановился, пахла рыбой и водорослями, а ее хозяин, грозный крепкий мужчина, казалось, готов был вышвырнуть меня за порог с куда большим удовольствием, чем принять — причина этого выяснилась скоро: его дочка оказалась симпатичной молодой девицей лет семнадцати, с милым невинным личиком, мало подходящим разносчице эля. Глядя на нее я вспоминал свою сестру — такую же юную и беззащитную, как и она, унесенную из мира живых случайной болезнью примерно в ее возрасте.
Кровать оказалась сырой и холодной, кроме того, при каждом моем движении противно скрипела, оповещая весь дом о том, что мне не спится. Внезапный приступ жажды тревожил меня не меньше, чем неудобная постель — голод, не сравнимый ни с чем, не давал уснуть, крутя в голове одну лишь мысль, бесконечно повторяя, смакуя детали и закрашивая сознание оттенками алого. Почему так быстро, ведь я рассчитывал по меньшей мере на месяц. Должно быть, даже в форме птицы я использовал какие-то из своих способностей. Стиснув зубы, я лег ровно, положив руки на грудь, как если бы лежал в гробу. Мог бы, конечно, найти проститутку или еще кого сговорчивого, но мне казалось, что если идти на поводу у своих страстей, то потребность будет возрастать, постепенно я начну терять контроль и однажды погибну, благословив свою смерть как избавление от всех грехов.
— Мой господин, — дверь бесшумно открылась, впуская молодую хозяйку. Цель ее посещения не представляла особой загадки: из одежды на ней была только тонкая сорочка, расшнурованная на груди. От ее черных волос исходил терпкий запах имбиря, глаза сверкали озорством, а жилка на шее билась быстро-быстро, выдавая детское волнение. — Ночью так прохладно, а отец крепко спит… Ох…
Я метнулся к ней и зажал рот рукой, почувствовав на ладони липкую помаду. Должно быть увидела вертикальные зрачки или голубоватое свечение радужки — вряд ли клыки.
— Госпожа, не нужно меня боятся, — я сглотнул слюну. — Я охотник с лицензией и просто проездом, завтра же я покину это место и не причиню никакого вреда вам или вашей семье. Пожалуйста, не кричите.
Путешествие, казавшееся сначала таким спланированным, приносило все больше сюрпризов.
— Зачем вам это нужно? — Я говорил шепотом, хотя понимал, что наша возня могла бы разбудить и мертвого. В эту девушку было несложно влюбиться, а воспользоваться ее глупостью и доверчивостью и того легче. Если бы только она понимала, насколько безрассудной была ее выходка.
— Вы молоды и красивы, — ее голос предательски дрожал, а по щекам катились слезы. Я нравился ей ровно до тех пор, пока не сменил облик, теперь же она меня боялась. Как часто я слышал такие выражения о себе, именно эти два эпитета рука об руку, и так редко это заканчивалось чем-то хорошим…
— То же самое можно сказать и о вас, госпожа, и, мне кажется, вы прекрасно это знаете, — я старался произносить слова медленно, мягко, как бусины перекладывая их из одной корзины в другую. Так разговаривать с женщинами научил меня Каспер, хотя, похоже, речь поэта могла успокоить любого.
Действительно, всхлипывать она перестала. Ночь возвращалась к обычному руслу, беседе двух человек, которые никак не могут уснуть. Такое было ей знакомо, привычно, и никогда не приводило к страшным последствиям. Лишь бы только не проснулся папаша.
— Мой отец хочет выдать меня замуж по расчету. Я еще не знакома со своим женихом, но, думаю, он стар и уродлив. Поймите меня, вы же такой же, как я! Я хочу испытать в своей жизни что-то кроме сковородок и кастрюль! Почему вы вздрогнули?
— Потому, что вы совсем не знаете жизни, раз говорите так. Ваш отец любит вас и не выдаст за тирана или подлеца, и, я уверен, что он будет весьма красив, не внешне, так внутренне. Примите как бесценный дар ваше спокойное существование, а когда вы станете старше и мудрее, вы со смехом вспомните ваши полуночные прогулки.
Утро я встретил на отвратительно пышной койке одного из городских борделей, путаясь в слишком мягкой перине, от которой невыносимо несло розами. Юноша, что лежал рядом со мной, кротко, словно ангелок, положив руку по щеку. Что ж… Он был молод и красив, и маленький порез на запястье нисколько его не портил.
Я поклялся себе, что впредь буду более осмотрителен, но, срываясь с слишком маленькой высоты, и постоянно ускользая из лап проворных хищников, я не мог не пользоваться своей кровожадной магией. Двигаясь вдоль быстротечной Амаи, мне приходилось останавливаться в небольших городках, селениях, стараясь зеркально повторить наш с господином Кароном путь в Твен. В одной из ветхих деревушек я купил небольшую безделушку для Ланли, запоздало подумав, что хочу привезти хоть какой-то сувенир. То был короткий ножик с искусно вырезанной миловидной рыбкой на рукояти, ничуть не боевое оружие, он годился только для бытовых целей. В конце-концов мой охотник был тем еще барахольщиком, но лично от меня у него за два года не осталось никаких материальных подарков, что же он будет хранить в своем подвале, если я вдруг погибну? Что-то меня потянуло на чернуху…
Из Лебона я послал голубя, не желая быть подстреленным по ошибке. Интересно, как сейчас в Свартане? Стала ли гильдия сильнее? Что они думают обо мне? И что с Ланли? Я ненавидел Свартан, холодный город, полный озлобленных людей, чуть не прикончивших меня когда мне буквально чудом удалось сбежать из плена Повелителя. Да, я был полудохлым, полубезумным, но разве это был повод надо мной издеваться, ведь я не был похож на вампира? Даже если бы и был, разве нельзя было убить меня по-нормальному? Вопросы, на которые я не хочу знать ответа…