— Не только.
— А то я не знаю, — Тэм отвернулся. На спине виднелось множество шрамов свежих и почти заживших. Часть из них оставил я. И все же…
Я запустил пальцы в его белые волосы и резко сжал, дернув на себя и заставив посмотреть мне в глаза через запрокинутую голову. Этот щенок не имеет права так разговаривать со мной.
— Хочешь по-другому — могу и по другому. Тебе так привычнее? — я ослабил хватку и он повернулся назад, на этот раз уже явно через силу. — Не беси меня, вампир, оно тебе не надо.
— Не беси меня, Риксон, оно тебе не надо — кого я собирался припугнуть? Берсерк не умел останавливаться, он знал только одно: свое «хочу» от начала и до конца. Такие мои фразы только заводили его еще больше.
— Шкурка этого изволчня будет классно смотреться вместо одеяла, правда, Лан? Не смей помогать мне, я сам!
В этой шкуре я его и опустил в гроб.
И тут я наконец понял. Все иллюзия, каждое слово Тэма, каждый взгляд и усмешка, в нем нет ничего, кроме бесконечного желания прожить подольше. Только вот со мной-трупом это совсем не сподручно, потому и спас. Ни капли жалости или привязанности, которые я себе напридумывал тут, лишь бесконечное равнодушие.
— Вы и без меня прекрасно беситесь. Если не отпустите мою руку, сейчас сломаете. Откуда у вас столько сил? — я разжал кулак, виня себя за несдержанность. Его право, такое же, как мое — прикончить его, когда он станет опасен.
========== Часть 4. Сказки твенского павлина ==========
— Я взбешен и оскорблен до глубины души!
Каспер в синем развевающемся плаще казался таковым даже со спины. — Почему в свартанской гильдии только лишь за вступление прощаются все преступления?! С каких пор быть охотником, нет, ОХОТНИКОМ может каждый проходимец?!
Камни мощеной улицы города будто через сапоги жгли мои пятки. Казалось, за каждым домом и кустом скрылось по отравителю. Но все же я не смог не заступиться.
— Не каждый. Во-первых их грехи не прощаются, а скорее не учитываются, пока они в гильдии, а во-вторых такое предлагают далеко не всем, это не какой-то там кружок кройки и шитья для преступников. Все, как минимум, умеют держать оружие, даже целитель.
— А как насчет Лорина? Грозный уничтожитель запасов плохого алкоголя?
— Так ты уже и с ним познакомился? — я задумчиво почесал подбородок. — Лорин был последним, кто говорил со мной перед отравлением, неужели этот тюфяк…
— Вообще, насколько мне известно, это он поднял тревогу, когда ты не явился на похороны, как там его…
— Сэма. Он кстати знал, что у меня в доме вампир.
— А вот это странно, почему он не сказал? То есть он предполагал, что ты уже мертв и предлагал мне сходить в гости к упырю?
Миленько.
— Много кто знал. Мне послали его после Охоты, чтобы я его добил. Впрочем, ты видел Тэма, так себе из него противник.
Мы поднялись по крутым ступенькам на третий этаж гильдии в кабинет главы. Когда-то я любил находиться здесь, мне казалось, мудрый мастер может решить все проблемы, а сейчас… Я посмотрел в усталое лицо Хэнка. Казалось, весь его вид говорил: ну сколько можно еще напастей? Напрасные смерти, пустые отчеты, вечное оббивание чужих порогов, теперь еще и это отравление… Неужели все не может разрешиться как-нибудь само?
— Господин Карон, — он улыбнулся мне, на какой-то миг сгладив морщины, и превратившись в того веселого человека, что я знал когда-то. — Я рад, что все обошлось. Как вы себя чувствуете?
— Скверно, но жить можно. Думаю, через несколько дней буду в порядке.
Я был тронут его заботой.
— Вы будете участвовать в объезде города? Планирую провести через месяц.
Ах вот оно что… Каждый раз перед началом зимы мы старались максимально обезопасить Свартан и дорогу до Лебона, потому и устраивали эти прогулки. Раньше было чисто формальное мероприятие, а теперь нередко приходилось сталкиваться со всякими монстрами. Кое-кто уже называл это Охотой, хоть я категорически не соглашался с таким мнением.
— Да, разумеется. Преступника уже нашли?
— Ищем, не все ведь очевидно. Ты сам-то кого подозреваешь?
Я не мог ответить на этот вопрос. Все последнее время я жил отшельником, да и до этого отношения с согильдийцами у меня не ладились. Любой мог, да и любые. Похоже, это дело подвиснет.
Каспер, до того с отрешенным видом стоявший у окна, достал из-за пазухи какой-то свиток. А я и не знал, что у него какое-то дело к Хэнку.
— Послушайте, господин Сактар, не могли бы вы подписать свидетельство о вступлении? Я бы одного новенького притащил, как раз к Охоте и успел… Совсем еще молод, но боец неплохой, и в нежити толк знает.
— Что же мешает ему самому прийти сюда? — глава недоуменно поднял бровь.
— Всем мы грешны, — возвел глаза к небу поэт, явно собираясь разразиться душераздирающей историей.
— Я понял. Приберегите свое повествование для стражи, когда будете вытаскивать его из застенка. Господин Омни, значит? — Хэнк размашисто расчеркнул документ, потом сунул руку в ящик стола и достал серебряный жетон, какой носил при себе каждый охотник. — Если их не убедит грамота, можете предъявить это. Только к кузнецу зайдите, пускай сначала выгравирует как там его… Тамер…
Касперу повезло, что я расслышал не сразу, а смысл того, что только что произошло, дошел до меня уже по пути к кузне.
— Ты безумец! Ты всю гильдию раком поставил, ты это понимаешь? — я попытался вырвать у охотника листок пергамента, но тот лишь со усмешкой увернулся, махнув полой плаща.
— Сами виноваты, что сделали такие правила. Получили то, что заслужили.
Он был в восторге от самого себя и своей выходки.
— Да как у тебя наглости хватило?! Не позволю чинить тебе здесь беспредел!
— Хорошо, Лан, тогда иди и скажи главе гильдии, что господин Омни — вампир, которого ты не убил потому что хотел поиздеваться подольше, а теперь передумал. После этого возьми осиновый кол и забей ему в сердце. А на что ты иначе рассчитываешь? Зимой все будут оборонять город, и ты подписываешься под то, что однажды раненый, вымотанный и усталый, ты вернешься домой утром, думая лишь о том, как завалишься спать, а этот милый мальчик прильнет губами к твоей шее — и оставит там отнюдь не засос.
— Он не может быть охотником! Самовлюбленный южный павлин!
— О птичках бы вам говорить, господин Карон… Темный эльф может, каторжник может, висельник может, почему вампир не может? Тем более такой как Тэмер.
Я хотел ответить ему, но не смог — нужно было отдавать жетон на гравировку. Буквы, появляющиеся под руками мастера словно вырезались у меня на сердце. В моей гильдии, в моем доме по моей вине охотником стала нежить. А Каспер все не унимался, и стоило нам выйти на улицу, он продолжил:
— Ну что ты все заладил: нечисть-нечисть. Что тебе с этого? Он спас тебе жизнь, хотя не видел от тебя ничего хорошего. Не стыдно?
— Он сделал это только потому, что сам за себя постоять не может.
— Так помоги ему. Ты же человек, коль это звание добавляет тебе гордости. Не нравится какой он, так научи быть другим, он готов учиться. Кто знает, может, для него есть шанс остаться таким, какой он сейчас…
— Ладно. Что сделано, то сделано, — буркнул я, сдаваясь. Ненавижу, когда меня агитируют — уже легче выполнить, чем объяснить, почему не делаешь. — А почему Омни?
— Да первое, что в голову пришло. Мне показалось, что это неплохая фамилия. Никто же проверять не полезет. Теперь у нас есть время, чтобы подготовить его… Думаю, я перееду на днях, чтобы не мотаться лишний раз в Лебон.
— Кровать прихвати.
Когда я добрался до своей хибары, вампир уже спал, свернувшись калачиком на печке, куда он перебрался, пока я болел. Худой, изможденный, ни к чему не годный, ну какой из него охотник? И гильдия его ненавидит, а он ее… Ладно, в конце-концов могу потренировать его немного, кусок не отвалится.
— Дело даже не в том, как быстро ты бегаешь, а в том, сколько ты можешь бежать, — упырь не ответил, пытаясь отдышаться. Его колени, ладони и нос носили следы встречи с почвой. Кожаная куртка, призванная защищать от холода, нелепо болталась на тощей фигуре, лишь затрудняя движения. Он старался, честно старался, до исступления, но как сделать из него воина за четыре недели я не знал.