Слишком слабый, даже для человека, не то, что для темной твари.
Чем он собирался сражаться? Слишком мало времени, чтобы учить чему-то. Его прошлое крепко спит, погребенное обращением, а тащить в город на полигон я его не мог. Что, если взять в расчет память тела?
— Доверься своим чувствам, — я завязал ему глаза. В качестве оружия у нас были две длинные, достаточно крепкие палки.
— Если собираетесь избить меня, то к чему такие сложности? — фыркнул Тэм. С каждым днем в нем становилось все больше ехидства. Взъерошив волосы, чем заставил вампира вздрогнуть, я слегка отошел.
— Защищайся. Как хочешь.
Легкий удар по голени, потом с другой стороны по бедру. Каспер внимательно наблюдал за нами, стоя на краю поля. Я опасался, что упырь начнет бестолково махать палкой во все стороны, не давая понять, что держал в руках раньше, но…
— Рапира.
— Или шпага, — возразил я, глядя на заведенную назад, согнутую в локте руку. — Интересно, сколько времени он занимался?
— Для первой Охоты сойдет.
Я вздохнул. Только если называть Охотой обход города и надеяться, что нам ничего не попадется. Так ведь обычно и было: контрольная поездка перед зимой, не более чем прогулка. Потом я смогу научить его стрелять, если конечно, он к тому времени останется таким же.
Поздно ночью мы собирались втроем в доме, еще недавно пустом и холодном, и заваривали травы в кипящем котелке — для меня и вампира. Каспер же медленно цедил винище откуда-то из своих закромов. Я ему тихо завидовал — в ближайшее время мне подобные напитки не полагались.
— Лежи спокойно, Тэмер. Если не дашь господину Карону размять себя, завтра не встанешь.
— Он больно, ай! — пф, больно ему, какие нежности. Я презрительно хмыкнул — где там мой серебряный ножик?
— Лучше расскажите что-нибудь, господин Тори!
Поэт улыбнулся. Еще бы, должно быть, он очень любил подобные просьбы. Примерно с минуту в абсолютной тишине мы слушали треск огня в печи, потом он, видно, настроившись на нужный лад, начал:
— Как-то раз во время моих странствий меня занесло в Катус. Это огромный приморский город на востоке Дейверии, — пояснил Каспер, поймав непонимающий взгляд Тэма. — Погода стояла отличная, и я завел себе привычку петь под аккомпанемент ветра в скалах и шум прибоя. Однажды мне начал отвечать чудесный женский голос, доносившийся со стороны моря. Я часто гулял по пляжу, стремясь найти певицу, но никогда не мог. В одну из таких прогулок голос стал настойчиво звать меня, и, не ведая, что делаю, я вошел в воду, и побрел прочь от берега.
— Боги, так это же была русалка! — в полуметре от моей головы впился в стенку мелкий метательный кинжал.
— Терпеть не могу, когда меня перебивают. Конечно это была русалка, но как я, одурманенный ее чарами, мог знать об этом? Я плыл все дальше и дальше, и вдруг голос исчез, а я оказался посреди черных волн. Начался прилив. Я изо все сил погреб к берегу, но устал, выдохся и наглотавшись соленой воды уже готов был пойти на дно, как вдруг появилась она, моя сирена, и увлекла меня за скалы, в крошечную бухту, скрытую от людских глаз.
Там я долго не мог прийти в себя, а она наблюдала за мной из воды. Убедившись, что жизни моей ничто не угрожает, она взмахнула хвостом и скрылась в пучине.
Я стал приходить туда снова и снова, рассудив, что опасаться мне нечего, и Шалина приплывала ко мне. Мы могли разговаривать часы напролет, но выйти из воды ради меня она не соглашалась. Мы полюбили друг друга, но я понимал, что такое общение ничем не закончится. Когда мое пребывание в Катусе подошло к концу, я распрощался с ней и уехал, надеясь позабыть.
Некоторое время спустя я имел счастье танцевать с прекрасной девицей на летнем празднике в одном небольшом городке — до сих пор помню ее заливистый смех, мы веселились, пили, а потом я приятно утомленный вернулся в таверну. Проснулся я оттого, что мое горло обвили нежные пальчики Шалины.
— Кто она, эта шлюха?! — кричала моя сирена. — Назови ее имя, подлец, и я выцарапаю ей глаза!
Женская ревность… И из ангела сделает разъяренную кошку, даже русалку может заставить расстаться с хвостом…
Всю ночь до утра я уговаривал ее, что невинная кадриль не имеет ничего общего с изменой, а она плакала, твердила мне, что я мерзавец и грозилась утопиться. Заставить ее замолчать мне помогла очередная побрякушка, но на этот раз надетая на безымянный палец. На мой, — он покрутил рукой и я действительно увидел кольцо, тонкое и почти незаметное, в отличие от всего остального блестящего хлама, навешанного на нем как на новогоднем дереве.
— С тех пор она сопровождает меня в моих путешествиях. Шалина, музыка для моих песен, яд на моих кинжалах, заря моей ночи… Поэт замолчал, его глаза приняли мечтательное выражение.
— Кхм, но где же она? — спросил я, убедившись, что Каспер закончил.
— В долине, — его голос утратил свою певучесть, став устало-деловым. — Вы свой город видели, разве тут место прекрасной девушке? Тем более, она носит под сердцем моего ребенка. Меня здесь держит только то, что жагеров катастрофически не хватает, иначе тоже зимовал бы в Суре.
Моя рука невольно потянулась к лицу. Оставил беременную жену и сдриснул в Свартан, прикрываясь благородными порывами. Ну точно павлин. Но все же…
Дьявол, мне нравилось, что здесь проиходит!
========== Часть 5. Охотники Свартана ==========
Мне бы только лучик света, глоток свежего воздуха… О большем я не прошу…
Может быть, для темных эльфов и нормально любить ночь и подземелья, но этот точно так не считал. Оно и неудивительно: лежа вверх ногами в вонючей яме уже целый месяц, пытаясь вдохнуть, раздираемыми от кашля, легкими… Просьбу его никто не услышал — голос был слишком тихий, да если бы и услышали, то что? Ничего.
На следующий день дарка достали. Живой труп с лихорадочно блестящими глазами. На левом плече след от ожога, в котором зоркий глаз безошибочно определит клеймо хозяина. Бывшего хозяина. Умыли, переодели, чутка накормили и заперли в комнате. Стража уже давно привыкла к его синей коже, черным губам и длинным острым ушам. Хотя, конечно, это и был первый и последний темный эльф, что они видели.
Один ублюдок хотел его купить, другой продать. В итоге оба поплатились за это жизнями. Только вот они были богаты и влиятельны, чего никак нельзя было сказать о дарке. В конечном счете, ничего не поменялось. Он продолжал быть товаром для тех, кто мог дать взятку или для тех, у кого были полномочия набирать преступников для выполнения той или иной работы. Только одна деталь: теперь ему следовало надеяться на то, что торги пройдут успешно.
— Как твое имя?
Человек, сидевший напротив него был совсем сед, хотя на вид ему можно было дать от силы лет пятьдесят.
— Эльт… — темный снова закашлялся. Похоже, говорить в ближайшее время было совсем не его.
— Эльтерион, — прочитал собеседник на небольшом листе пергамента. — Тебя обвинили в двойном убийстве с особой жестокостью и приговорили к, хм, пожизненному.
Людские законы не совсем подходили для представителей иных рас, особенно когда речь заходила о сроках, впрочем, сойти с ума от скуки темному никак не грозило. Там, где его содержали, можно было протянуть полгода, не больше. Это знал Эльтерион и, безусловно, седовласый мужчина тоже.
Хэнк Сактар вообще был довольно неплохо осведомлен о том, с кем имеет дело. Господин Колтон, прекратив возможность найма специалистов из Видара, дал ему возможность выбирать лучших из худших, только кем было укомплектовать небольшой отряд? Наемные убийцы, бесспорно, прекрасно владели оружием, а некроманты хорошо разбирались в нечисти… и именно поэтому они отпадали. Не было никакой системы, каждого «охотника» приходилось выбирать, подобно тому, как любители старины ищут древнюю вещь на барахолке. Если не на свалке.