Райан вздохнул.
— Возможно. Но мне не стоило ему поддаваться.
— Так что за школа Эйльхай? — я перевёл тему — Кто-нибудь из вас знает?
Райан мотнул головой; он тоже понятия не имел. Обель же задумчиво пожевал губу и ответил:
— Кажется, я о ней что-то слышал. Вроде как, она находится в соседнем городе… Но это всё, что мне известно.
— Мы всё равно скоро узнаем, — добавил Райан.
Печально и скорбно, но мы пообедали, потому что даже скверные новости не могут отбить человеку аппетит. Ну, по крайней мере, нам троим; хотя, именно обычно весёлый и энергичный Райан чаще тыкал еду вилкой, чем ел. В конце концов мы отправились в общежитие; Райан и Обель в одну сторону, потому что они жили рядом, а я в другую, панически размышляя, что сказать Амелии.
Вот об этом я не подумал. И зря, очень-очень зря. То в культ внедряюсь… то вот, схватываю наказание и становлюсь вынужденным волонтёром. Как обычно не повезло.
Я тихо открыл дверь. Темно; шторы до сих пор задёрнуты, и в комнате никого нет. Отлично.
Я скинул пиджак, включил свет и принялся за своё привычное послеобеденное занятие; ну, привычное с некоторых пор. Целью выступил цветок на подоконнике. Глядя на него издалека, с другого конца помещения, я поднял руку.
Сначала направить магию во всю кисть и растопырить пальцы, позволив основанию круга появиться в центре ладони и медленно расшириться. Получилось не сразу; не привыкший так колдовать, я подвисал уже в самом начале. Наконец маленький полупрозрачный круг, сияющий тёмно-фиолетовым цветом, проявился. Я удовлетворённо кивнул самому себе.
Магические круги — деликатная техника, работающая только тогда, когда у мага есть время и возможность начертить его, не отвлекаясь. В одной из книг я вычитал, что один древний маг взорвал собственных союзников из-за неправильного символа. Небольшая ошибка, и заклинание сработало не там, где нужно!
Медленно я начал выводить символы — те самые буквы древнего языка, которые я разучивал в последние дни. Слово за словом, они сплетались в простенькое заклинание; ещё пара фигур, обозначавших количество используемой магии и контролирующих поток.
Наконец мой первый маленький круг был готов. Давненько я не радовался таким мелочам, но эта светящаяся вещица вызывала необъяснимое удовлетворение.
Лёгким движением руки я отпустил магический круг. На секунду он стал ярче. Затем метнулся к цветку и окружил его тёмной энергией.
Следующие три секунды ничего не происходило.
Я даже не успел разочароваться, когда стебель растения потемнел. Он начал извиваться, выпуская крупные, тонкие шипы. Сердцевина между красными лепестками резко увеличилась, будто наполненная жидкостью, и разорвалась, обнажая… рот.
Как венерина мухоловка, только слюнявее, зубастее и неприятнее.
О. Так вот что значит «осквернение».
Наверное, мне не стоило использовать круг, точно не зная, что он сделает, но почему-то я ожидал, что цветок рассыплется прахом или сгниёт. Результат оказался довольно неожиданным. Цветок клацнул зубами; что ж, теперь у меня есть своеобразный сосед по комнате.
Я едва уловил цоканье каблуков за дверью — опять эта звукоизоляция, — прежде чем Амелия заглянула внутрь.
И, конечно, общая картина от неё не укрылась.
Амелия посмотрела на меня. Затем на растение. Затем, когда оно высунуло длинный сиреневый язык, снова на меня.
— Мне он тоже не нравился, — выдохнула она. — Но теперь он стал ещё хуже.
— Я пытался его уничтожить, а теперь у нас есть весьма эксклюзивный представитель домашних цветов, — отозвался я. — И что-то мне подсказывает, что теперь Уродец плотоядный.
— Уродец… Когда у него есть пасть, он заслуживает имени?
— Думаю да, — кивнул я. — Кстати, Амелия… В общем, я наказан.
Горничная застыла. Затем медленно зашла внутрь и захлопнула дверь.
— Что?
— Наказан. Мабон Либби отправляет меня на общественные работы в какую-то другую школу. Четыре дня.
Как я и ожидал, эта новость Амелию не обрадовала. Конечно, она не стала меня упрекать, но я чувствовал ауру осуждения. Впрочем, девушка не пыталась это показать — она отлично контролировала своё лицо, когда хотела.
Она помогла мне собрать вещи; как оказалось, брать с собой слуг нельзя, поэтому Амелии предстояло снова остаться в Типрихсе одной. Должно быть, ей и двух месяцев хватило по горло. Впрочем, четыре дня это не так уж много.
Хотя, оставаться без единственного человека, отвечающего на твои «глупые» вопросы… Что-то мне подсказывает, что я точно выставлю себя идиотом.
К утру я был полностью готов к своей маленькой ссылке. Держа в руках чемодан (довольно крупный, что там вообще понапихано, на такой-то маленький срок?), я выбрался на улицу, где меня встретили Райан и Обель.
— Тяжело? — спросил Райан; кажется, к нему вернулось его обычное настроение. — Да уж, я тоже не люблю таскать багаж.
— Ужасная рань, — пробормотал Обель. — Не люблю вставать в шесть часов.
Они что, поменялись местами? Впрочем, мне не доводилось натыкаться на Обеля на рассвете; я и не знал, что на самом деле он такой же сонный, как и его друг.
— Эй, Альб, скажи, что сегодня ты спал, — Райан подобрался ближе, глядя на моё лицо; я запоздало понял, что он оценивает цвет синяков под глазами.
— Хорошо, говорю: спал, — ответил я. — Но хватит уже на этом зацикливаться. Будто поговорить не о чем, ей-богу.
— Ладно-ладно.
Вскоре подъехал экипаж; мы втиснулись туда втроём, и если глядя на него снаружи, я думал, что места будет немного, и мы превратимся в селёдок в бочке, то на проверку оказалось, что внутри очень даже просторно.
Экипаж тронулся; нас тряхануло, когда мы выезжали за ворота, и лошади постепенно ускорились; эта дорога была достаточно пустынной, а ограничений на скорость в этом мире, очевидно, не существует.
Я откинулся на спинку сидения и отодвинул маленькую шторку, рассматривая пейзаж за окном. Лес быстро сменился городом; затем, примерно через полчаса, мы миновали поля, а затем снова оказались на лесной дороге. Скучно, но красиво; по крайней мере, в кои-то веки полюбуюсь видами.
Час, второй. Четвёртый. Рядом с Кальбероном, да? Поразительная скорость. Должен сказать, моя пятая точка совершенно не одобряет эту поездку. Впрочем, терпеть я умею, но это тебе не поезд или самолёт: пройтись до туалета, чтобы размяться, или хотя бы встать не получится.
Я зевнул. Наконец экипаж остановился; выглянув в окно, я заметил, что мы остановились напротив явно школьного здания. Оно было проще, чем Типрихс. Выкрашенное в светло-коричневый цвет, здание было более классическим и менее фэнтезийным. Аж от сердца отлегло.
Так это Эйльхай? Неплохо.
Как и в Типрихсе, территория школы огорожена высоким кованым забором. Подхватив свой багаж, мы с Райаном и Обелем выскочили из экипажа и, озираясь, словно напуганные первокурсники (ха-ха), отправились к массивным дверям из тёмного дерева.
У входа нас встретил низкий, до смешного пухлый мужчина в круглых очках.
— Студенты Типрихса? — по-доброму спросил он. — Рад вас видеть! Добро пожаловать в Эйльхай. Я Гайбер Уолли, директор этой школы. Устали с дороги?
Райан, как тот, кого немилосердно вытолкнули вперёд, мотнул головой.
— Эм… Всё в порядке, мистер Уолли. Так что мы должны делать?
Директор махнул рукой.
— Юношескя энергия! Погодите со своей работой, сначала выделим вам комнату. У нас всегда есть место для дополнительного персонала, — протараторил он. — Вы ведь не против стать соседями наших учеников? Они младше вас, да и немного шумные, но они милые дети!
Я заметил, как несколько детских голов выглянули из-за крупного тела мистера Уолли. И правда, младше: ученикам в самой обычной, даже почти современной школьной форме, было лет по двенадцать.
Директор лично отвёл нас к довольно ветхому, но приличному общежитию: это были всего два здания — одно для девочек, другое для мальчиков. Мы оставили вещи в небольших комнатах на первом этаже и снова вышли на улицу, чувствуя на себе взгляды любопытных детей.