Годы, о которых идет речь, были трудными для Турова и в личном плане: разошелся со второй женой Ольгой Лысенко, остался один и жил "бобылем". Отсюда участились кампании, выпивки. Этим в последние годы жизни, как мне кажется, он заглушал тревогу за здоровье. Ведь он знал, что болезнь его лишь на время остановила операция на почках.
Почему он на последнем этапе творчества брался за постановку разных по материалу и жанрам фильмов, не суливших успех по каким-либо показателям престижности? "Это определило время", — отвечал Виктор Тимофеевич. И считал, что внешне и по времени событий разные его картины 90-х годов "Высокая кровь", "Черный аист" и "Шляхтич Завальня" объединяет глубинная связь, стремление высказаться по острейшим социально-нравственным проблемам жизни в годы отречения от идеалов. Падает нравственность, происходят разрушительные процессы в обществе, самой природе, в душах людей. Искусство не может не замечать трагедии нашего времени, считал Туров и этим объяснял свое обращение к вовсе не лирическим темам, определявшим его высокий режиссерский рейтинг в ранних картинах и при экраниаации народной эпопеи.
25 октября 1996 г. в Минском театре-студии киноактера отмечалось 60-летие со дня рождения Виктора Тимофеевича Турова. Он любил этот театр, созданный при его активном участии. На юбилейный вечер Туров приехал, увы, из больницы. Получая от представителя Президента высшую награду Республики — медаль Франциска Скорины, Виктор Тимофеевич сказал, что награда эта особенно дорога ему, ибо она первая от своей республики, народа, который он любил и которому, как мог, служил. Республика отметила это служение и Государственной премией, получить которую он не успел. Награда оказалась посмертной. 31 октября 1996 г. Виктора Тимофеевича Турова не стало…
Остались его фильмы, мысли, планы. И… покаяние перед коллегами и соратниками за то, что не всегда был справедлив и внимателен, случалось, шел на компромисс там, где нужна была принципиальность. За фильмы же свои не стыдился, ибо в каждом из них был честен и искренен. Он сознавал, что не все его картины совершенны, видел в них просчеты, но, "чтобы в какой-то из них проповедовал зло, грязь, человеконенавистничество, — такого не было…"
Это и многие другие признания он со всей искренностью изложил в буклете "Автограф", изданном к 60-летию Мастера. "Автограф" оказался его последим прижизненным портретом.
Я много лет знала Турова, писала о нем, спорила с ним. И не могу сказать, что до конца познала его. К тому, что сказала, добавлю лишь несколько штрихов из его личной жизни. Он был трижды женат и, по его признанию, каждый раз женился по любви. Расходились без зла, детей продолжал любить, а старшей дочерью Леной гордился, и потому, что талантлива — поэтесса, композитор, режиссер-мультипликатор, а еще и потому, что сама, без покровительства "сделала себя". Туров гордился и тем, что у него есть два сына — Артем и Дмитрий, первый от романа в экспедиции во время съемок фильма "Люди на болоте", второй — последней жены Тамары. И с обоими у него были доверительные отношения.
На съемках в экспедиции он любил "дружеские посиделки", задушевные беседы, во время которых порой просил прощения за то, что "в съемочной горячке" мог кого-то обидеть…
Туров признавался, что в творческой практике, как и в спорах с критиками и коллегами, случалось, эмоции "перехлестывали через край": очень хотелось отстоять то, во что верил, чем жил. Он читал, что, несмотря на все испытания, судьба его состоялась, ибо она позволила ему жить в искусстве, одарила бесценным опытом встреч с интересными людьми. А среди них такие незаурядные личности, как Геннадий Шпаликов и Алесь Адамович, Владимир Высоцкий и Марина Влади, многие талантливые коллеги по профессии. И на всю жизнь оказались нужными уроки, полученные от А. П. Довженко в начале творческого пути. Все это, мне кажется, и позволило Турову сказать в своем исповедальном интервью, напечатанном в юбилейном выпуске "Автографа": "Иной судьбы я не желал…"