Не торопясь, шел к роднику по знакомой дорожке. Благодать кругом! Черное небо с бриллиантами звезд, луна в одной четверти давали света достаточно, что бы различать и рощицы саксаула, и заросли кустарника в приличном отдалении, и совсем далекие сопки, позволяя легко ориентироваться на местности. Теплый воздух, не прохладный, а именно в меру теплый, абсолютная тишина, нарушаемая шорохом крыльев редкой выскочившей из под ног птицы, уверенность, что где-то там, вдали, а может быть и рядом стоит и смотрит на меня сайга, которой, как я уже убедился, здесь достаточно, навевали приятные фантации. Что в отряд я вернусь не пустым. И даже Зиночка, эта Зинулька, эта зеленоглазая чертовка, тревожила меня поменьше.
К роднику я подошел, когда небо начало заметно сереть, а звезды потемнели, превратившись из бриллиантов в обычные белые огоньки. И от воды метрах в тридцати начал сооружать укрытие, назвать которое скрадком можно с большой натяжкой.
Прежде всего, выбрал подходящее место - выше родника на склоне сопки, под которой он находился. Что бы сайга не подошла сзади - по горкам бегать она не любит. И к воде, как объяснил Виталий, подходит по открытому месту. В данном случае по долинке между сопками. Дальше собирал камни и выкладывал из них стенку, за которой можно спрятаться. Причем не лежа на склоне вниз головой, а сидя. И оставил в этой стенке дыру, следить за сайгой в ответственный момент подхода к роднику на верный выстрел. Раньше-то можно смотреть и поверх стенки или сбоку ее, только без резких движений. Сооружение я закончил, когда под солнцем заблестели камни на вершинах сопок, и первые птицы прошелестели над головой. Занял место в засадке.
Теперь можно немного отдохнуть, сайга попить если и придет, то, как объяснил тот же Виталий, не раньше восьми. Сейчас уже шесть, и я со спокойной совестью закрыл глаза, в надежде часок подремать. Не тут-то было.
Зиночка моментально выплыла из темноты и предстала передо мною в самом соблазнительном виде. Поманила пальчиком, и я протянул к ней руки - сейчас почувствую тепло тела, упругость груди и мягкость губ, потом....Кто то врезал по голове так, что из глаз полетели искры, и они открылись без моего желания. Мгновенно огляделся... и понял, что случилось: в мимолетном сне кивнул носом и припечатался головой к камню мною же выложенной стены. Потер лоб - вверху его, на границе с шевелюрой, начала набухать шишка. И черт бы с ней, если б мой сладкий сон не прервала!
Естественно, мысли вернулись к Зинуле. Что мне дальше то делать? И почему мысли о ней никак меня не покидают? Это обида, что меня бросили? Или другое, называемое женщинами любовью? Или мы с ней просто идеальные партнеры в сексе и только?
На обиду как то не тянет. На девушек я никогда не обижался. Никогда! И ни на какие с их стороны глупости. Все они для меня святые!
Любовь? Ну не знаю. Две божественные ночи - для нее все же маловато. Больше подходит: обоюдные симпатии. Которые могут в принципе довести до любви. Но не так же быстро! И если честно, про любовь я читал в книжках, но со мной она не случалась. Было то, что называется романом, всегда по обоюдному согласию и обоюдному желанию. И на определенное время, не очень и долгое.
Идеальные партнеры в сексе? Это да, в этом я уверен на сто процентов. Две божественные ночи! И зачем так вот, без всякого с моей стороны повода от них отказываться? Без объяснения причины?
Ничего не смог придумать толкового. Оставалось применить принцип: если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе. То-есть, следующее воскресенье отдыхать в поселке партии, и разузнать, что же с Зинулей случилось. Ну а где переночевать, подсказал Коля - у него друзья по техникуму в общаге живут, тоже практику проходят. Вот он записочку им и черканет, что б меня приняли на ночь.
Пока рассуждал о превратностях любви, пока строил планы на будущее, глаза у меня не закрывались, и еще одну шишку я себе не поставил. А время подошло к восьми, и к роднику попить уже прилетали две стайки пернатых неизвестного мне вида. Скоро должна была, по идеи, появиться и сайга.
Начал повнимательней осматривать окружающее пространство, для удобства высунув голову поверх загородки. Пока никого видно не было, и мысли потекли в приятном направлении. Хорошо то как на юге! Тепло, даже жарко - не надо постоянно таскать с собой телогрейку или свитер, как это делается в Сибири. Нет постоянных дождей, мрачных облаков, днями закрывающих небо. Нет гнуса и комаров! И какие пространства, в не скрываемой деревьями красе! О живности не говорю: здесь ее больше, чем в тайге. И понятно почему: солнце в избытке, и за короткую весну, когда в земле есть влага от стаявшего снега, корма для пропитания вырастает много, и он потом не гнием, а под солнцем высыхает, превращается в высококалорийное сено, не теряющее своих качеств целый год. Тоже и с рыбой. Есть вода - она в ней кишит! Рваной сеткой мы в момент поймали семь сазанов по 1-2 кг. весом! Виталий говорил, что в озере есть и судак, и сом, и даже осетр! Впрочем, что это я? Не только в местную рыжую красавицу, а и во все остальное влюбился?
Дальше приятные мысли развивать не пришлось: сайга, стадо голов в двадцать показалось в долинке из ниоткуда, метрах от меня в трехстах. Голову я тут же опустил, и начал наблюдать за ней в дыру в загородке.
Стадо медленно двигалось в мою сторону, соблюдая военный порядок. Впереди крупный рогач, постоянно поднимающий голову и внимательно осматривающий пространство впереди и по сторонам. За ним самки с уже большими сайгачатами. Самки по сторонам смотрят поменьше, часто опускают головы к земле, выискивая травку повкуснее, сайгачата рядом с мамашами резвятся, смешно взбрыкивая задними ногами. В конце стада - парочка молодых рогачей.
Я медленно-медленно просунул ствол ружья в дыру в загородке, и замер в неудобной позе, наблюдая за сайгой. Метрах в пятидесяти от воды рогач остановился, остальные за ним тоже, и все на пол минуты замерли. Потом рогач издал звук - раньше я такого не слышал, и пошел к воде один. Остальные остались на месте, наверное, ждали от вожака команды. И наверное ее получили: разом и галопом все полетели к воде, к которой рогач успел подойти.
Минуту или даже больше я сидел за загородкой чуть ли не дыша. - сайга в это время пила воду. Потом разом и быстро от родника начала отходить. Время пошло на секунды: выбрал одного из рогачей, замыкавших стадо - явно не вожака - и нажал на спуск. В то же мгновение стадо полетело галопом, я же зачарованно провожал его взглядом, пока не скрылось из долинки за сопкой. И только тогда перевел взгляд на родник - метрах в двадцати от него лежал поверженный рогач.
Сердце у меня стучало как после кросса на тройку километров. Уфф! Смахнул ладонью пот с лица, поднялся на ноги, и не торопясь пошел рассмотреть добычу. А заодно и успокоиться.
Рогач громадный, тяжелый - с трудом оторвал его от земли, захватив в одну руку передние, в другую задние ноги. Далеко не унесешь, а отнести подальше нужно, не свежевать же прямо здесь, можно сказать у воды. Пришлось поднатужиться, и метров пятьдесят до ближайших кустов я его все же допер, с частыми остановками. А дальше проблема ждала другая: как его свежевать, ежели большой Лешкин охотничий нож остался в лагере - ну забыл его взять, и все тут, а в наличии только мой собственный, годный лишь для заточки карандашей.