"А что дальше делать?" - действительно что, если в лучшем месте скважины уже пройдены и руды не встретили.
"Будешь продолжать бурение согласно принятому плану. Пока опоисковано всего с километр перспективной структуры, оставшиеся два километра ждут своей очереди", - заметил, что настроение у меня упало, и улыбнулся, - "Не переживай! На участке нормальных ореолов элементов нет, всего лишь какие-то фитюльки - значит, и надежд на руду мало. Но бурение доведем до конца, что бы неясностей не оставалось. А ты все делаешь правильно, так и продолжай!"
На следующий день Игорь Георгиевич уехал в город, а я, со своим вредным характером, достал старые, еще студенческие бумаги по участку, и начал перечитывать сделанные в пикетажке записи. Что бы в следующий раз главному геологу - если доведется - не предлагать необдуманную ерунду. Припоминалось мне, что понравившееся Игорю Георгиевичу ожелезнение по трещинам в керне лучшей скважины, я в одном из маршрутов уже видел. Но где?
К концу рабочего дня это место на карте нашел - в коренных породах, на пятачке сто на сто метров, и в двухстах метрах от лучшей скважины, прямо в линии построенного мною разреза. То-есть, от изучаемой структуры не только далеко, а и в породах пустых, перекрывающих рудоносные!
И что теперь? Ну, во-первых, перекрывающие пустыми не зря называются, руда нигде в них не встречена - уже плохо. И мощность их возрастает с удалением от перспективной структуры - еще хуже. И сейчас неясно, какова она реально в этом месте. Но ожелезнение откуда! Хотя... трещин то, по одной коротенькой на пять квадратных метров. Не очень впечатляет.
Еще раз посмотрел гравику: и лучшая скважина с ожелезнением, и пятачок с ним же на поверхности в пустых породах, лежат в контуре локальной гравиметрической аномалии, выделенной в бытность мою еще на практике. То-есть, и глубинное строение, и мощность пустых перекрывающих должны быть примерно одинаковыми. Но к чему конкретно поверхностное ожелезнение привязать? Никаких разломов, и вообще ничего, бросившегося в глаза, я на практике не нашел!
Правильно говорил Леонид Дмитрович: с непонятками геолог обязан разобраться обязательно! А я олух - тогда не разобрался. Значит что? Разобраться нужно сейчас!
Посмотрел в окно: снег сплошным покрывалом. Грустно - сейчас не получится, но весной разберусь обязательно!
С плохим настроением на следующее утро залез в вахтовку - посмотреть на буровых последний керн. Дока сел рядом - ему ремонтировать дизель на одном из агрегатов. Настроение мне поднял анекдотом, предупредил, что к обеду за ним приедет машина, и я с ней могу вернуться в партию.
Керн я просмотрел быстро, ничего нового в нем не нашел, но и ничего такого, что бы скважины закрывать раньше времени. Бортовая за Докой прикатила вовремя, и за полчаса до обеденного перерыва мы уже были в партии. Дока захотел поздороваться со Светой - вдвоем зашли в исключительно женскую комнату. Поздоровались с дамами, и они тут же уговорили нас на авантюру, которую сами не могут осуществить, потому что рабочий день, а мы вроде уже и свободны, и можем в партийском магазине, где сейчас заканчивается перерыв, занять очередь. Привезли зарубежную одежду (из бывших стран социализма), в том числе мужские синтетические носки и трусы - в те времена дефицит жутким!
Уговорили, и мы с Докой в небольшом коридоре магазина заняли позицию возле двери, что бы быть первыми после обеденного перерыва. Не представляя, что нас ожидает.
Через пять минут коридорчик начал заполняться беглянками, незаконно покинувшими рабочие места раньше времени. Еще через пять коридор был забит ими под завязку, женщины толпились уже и на улице.
Наконец за дверью, возле которой первыми стояли единственные представители сильного пола, раздались какие-то звуки, и она начала открываться внутрь торгового зала. Толпа женщин ломанулась в нее, сметая все на пути.
Такого мы с Докой не ожидали! Чудом я устоял на ногах, но был отброшен в сторону, и в итоге из первого в очереди оказался последним. Доке повезло меньше: был повержен на пол, и не мог подняться, пока женщины обтекали его плотной массой. Потные и взъерошенные, мы наконец пришли в себя, и с удивлением наблюдали, как хрупкие создания с горящими глазами лихорадочно штурмовали полки и вешалки, хватали все подряд и вешали товар себе на плечи и свободную руку. Продавцы, к еще большему нашему удивлению, стояли в сторонке и пресечь погром не пытались. И было понятно, что нам, занявшим очередь первыми, товара уже не достанется.
"Ну дурдом!" - часто дыша, Дока покачал головой, - "Что бы еще раз!" - теперь махнул рукой, и пошел на выход. Ясно, в магазины за шмотками он больше не ходок. Даже за дефицитными мужскими носками и трусами.
А Света, когда дома рассказал о женском коварстве, ничуть не удивилась.
"Вы, мужики, даже не представляете, как трудно найти приличную вещь. А не упустить и купить - частенько только с боем. Это вам не охота или рыбалка!"
"А зачем они все подряд хватали, несмотря на размеры?"
"Начнешь выбирать свой - ничего не достанется!" - Света улыбнулась, - "Хватают все, до чего руки дотягиваются. А потом начинают между собой меняться, нужный размер подбирать. Цени!" - и подставила мне свои губки. Хотя, если принять во внимание, что вернулся из магазина пустым, я этого сегодня не заслужил.
Часть тридцать третья.
Январь, холодный и малоснежный, по работе не принес ничего хорошего. Скважины я закрывал, задавал новые с надеждой на руду, но ее не было и не было. Уже два километра перспективной структуры опоискованы, и если на успех я до сих пор все же надеялся, то в оставшемся не опоискованном километре - по пятьсот метров на флангах к западу и востоку - ожидать было нечего: чем дальше от лучшей скважины проходились очередные, тем менее интересными они получались. На продольнике это хорошо смотрелось, когда разделил породы не только по составу, а и степени изменения. В рисунке получился вытянутый эллипс с зональным строением. В центре - можно сказать ядре - изменения высшей степени плюс ожелезнение по трещинам (в лучшем интервале самой удачной скважины). Справа и слева от него, в скважинах соседних, изменения только средней степени, еще дальше - средней плюс слабой, и совсем далеко - только слабой. Получалось, что чем дальше от лучшей скважины, тем степень изменения все меньше и меньше, и если эта тенденция сохранится, в феврале в керне увижу неизмененные породы. Какой разговор о руде!
Насчет февраля не ошибся - скважины неинтересно стало и смотреть. Зато начало припекать солнце, снег днем подтаивал, оседал, и обнажал вершины сопок, скалы и развалы камней на солнечных склонах. День становился все длиннее, а жизнь веселее. К концу февраля на участке снег лежал только в заросшей саксаулом и тамариском долине, и в понижениях рельефа за ее пределами. Наконец последние по проекту две скважины я задал, и побежал проверить, есть ли снег там, где в прошлом году на практике видел на поверхности короткие трещины с красной каемкой гематита в породах коренных, но заведомо безрудных. Причем далеко от изучаемой бурением структуры.
Снег уже не мешал, и трещины с ожелезнением я нашел. Пробежался до скважины, где они были в керне, надеясь, что на практике я их на поверхности не везде разглядел - нет, ожелезнение в скважине и породах заведомо пустых разорвано. Но, если приглядеться повнимательней, в обоих случаях находится в единой слабо заметной детальке рельефа, на которую с первого взгляда и внимания не обратишь - в неглубоком понижении, шириной метров двести, с ровным горизонтальным основанием и крутыми линейными склонами до метра или полтора высотой. Этакая не лощинка, а маленький грабен, но без ограничивающих его разломов - в их отсутствии я убедился, излазив склоны чуть ли не на коленях.