та Леней была вскрыта, вино разлито по стаканам, и провозглашен
подобающий моменту тост:
«За наших женщин!»
Выпили без возражений, хотя было понятно, кого тост касался в
большей мере – за Томочку мы уже выпили раньше и не раз. И за столом все
как то попритихли, не зная, о чем с красавицей-гостьей можно поговорить, а
не просто пялить на нее глаза. Розочке такое положение точно не
понравилось, не привыкла она, что б мужики к ней не приставали все сразу и
по очереди, и наверное ждала, кто первый из нас не выдержит. Не выдержал
62
самый старший – Егорыч. Для которого красота Розочки была лишь фактом, а
не стимулирующим толчком к последующим действиям. Он и предложил:
«Пора перекурить, мужики!» - и начал из-за стола выбираться. К моему
удивлению, остальные тоже начали подниматься и из домика выходить.
Никто рядом с Розочкой остаться не согласился! Побаивался ее народ, после
всех приключений в отряде!
Пришлось девуле из домика тоже выйти, и – даже я это пропустил –
незаметно исчезнуть. И, с перекура вернувшись, никто о ней уже не
вспоминал.
Вечером долго лежал в кровати и не мог заснуть. Что же мне делать
дальше? Принять, как и другие, что партизан – наш канавщик Гриша, и на
этом деле поставить точку? Или же продолжить считать его подставой, а
исполнителем преступления другого, тоже канавщика, с большой ногой? Так
ни к чему и не пришел.
Часть семнадцатая.
Ажиотаж вокруг событий в отряде начал затихать, и я, наверное,
остался единственным, кто в официальную версию, что партизан – это
канавщик Гриша, не поверил. И продолжал бы фантазировать, как личное
убеждение подтвердить, если бы не неотвратимо приближающееся для меня
событие: рождении ребенка. Как у православных принято, я обязан
организовать праздничный стол для друзей и товарищей. А как к нему
подготовиться? Только прокатиться до партии, вернее до магазинов, и
затариться всем, абсолютно для такого момента необходимым. Вечером у
начальника отряда поинтересовался:
«Когда машина в партию планируется?»
«Тебе зачем? Там никто не ждет, а здесь развлечений сколь угодно: взял
ружье, и пошел. Для столовой сайгака не добудешь – так волку зайца на
прокорм застрелишь!» - Леня уже знал, что бедолагу я взял на содержание.
«Забыл, где у меня Света?» - напомнил, что жена может уже в роддоме
лежать.
«Вот ты о чем!» - Леня заулыбался, - «Ничего не забыл, но сам знаешь,
что просто так отправлять машину за двести км я не могу. Так что дождемся
телеграммы, что у тебя наследник появился - Павел Петрович ее сюда
отправит без задержки, вернее всего бензовозом. Или Игорь Георгиевич сюда
– ради такого случая, тебя успокоить – с проверкой приедет, карты наши
посмотреть. Тогда в партию и смотаешься», - заметил, что радость из меня не
брызнула, и покачал пальцем, - «Не торопись. В таких делах водку раньше
времени не закупают – примета плохая, мало ли что. А Светочка разродится –
в партию во всех случаях съездишь, телеграммку поздравительную
отправишь, ну и закупишь, что положено. И мы здесь такой праздник
устроим – почище вашей свадьбы, о которой и сейчас все помнят!»
63
Я, конечно, не мог не заулыбаться, после напоминаний о свадьбе, на что
Леня заметил:
«Так то лучше. А то скис, как баба. Не ожидал от тебя!» - а что не
ожидал – я так и не понял.
Леня с одной стороны меня успокоил, зато с другой, касающейся
возможного появления в отряде с проверкой главного геолога, заставил
внутренне мобилизоваться, и подумать, что тому можно уже рассказать, а о
чем лучше промолчать. Что бы человеку раньше времени не портить
настроение. А портить придется, я не сомневался, хотя Леня, отвечающий в
отряде и за геологические работы, пока на что-то надеялся. Я – уже нет. Ну не
может быть месторождения при столь простом геологическом строении! И
нет пород измененных, таких, что бы в них мог вместиться приличный
промышленный объект. Приличный обязательно - в двухстах километрах от
дорог и населенных пунктов, в безводной пустыне, маленький никто
разрабатывать не начнет, по экономическим соображениям.
Карту я на всякий случай подрисовал, несколько канав поинтересней
еще раз посетил. А в среду после работы сбегал к подопечному, нашел его в
кустах и показалось, что он мне разок махнул хвостом. Попробовал к нему
подойти, но волк подпустил метра на два, дальше не выдержал и полез в
кусты. Не стал его напрягать, вывалил еду и пошел в отряд. По пути решил
заглянуть на последние заданные для воскресений канавы, посмотреть, что
на них уже сделано. Коренные породы вскрыли только две, и еще две новых,
которые я задал в воскресенье, причем одну из них «Пахану», были только
начаты. Одна меня и удивила – если прикинуть выброшенный объем
суглинков и щебенки, то копалась часа три, не больше. Хотя по воскресеньям
работяги вкалывали по шесть часов, не меньше. Причем «Пахан» - была его
канава - этот бывший зековский авторитет, и на работе всегда старался быть
первым, в том числе и по объему выброшенной из канав породы. А здесь …
Хотя мог сломать лопату или кайло, такое бывает. На всякий случай - все же
бывший авторитет имел большие сапоги и для меня считался подозреваемым
– я вокруг его канавы полазил, ничего подозрительного не нашел. А когда к
ней вернулся, еще раз подумать, возле остатков небольшого костерка, какие
все канавщики сразу же разжигают вскипятить воду для чая, больше
похожего на чифир, увидел аккуратный камень, на котором сидят, этим
чифиром наслаждаясь. Только на нем блестели какие-то крошки. Я парочку
поднял, попробовал сжать, потом понюхал – обычная коричневатая
пластмасса, что-то из нее вырезали. Для меня - ясно что: накладки для ручки
ножа, портсигар, еще какую-либо безделушку, что обычно делают зеки на
зоне. Мне такой ножик на одной из практик был подарен только что
выпущенным из зоны, в знак благодарности за «правильные» замеры объемов
пройденных им канав. Которые я, как и все без исключения геологи, завышал
процентов на десять, считая, что труд работяг, кем бы они раньше не были,
этих приписок заслуживает. Могу сказать, что нож был произведением
исскуства, И мне стало понятно, почему эта вот канава всего лишь начата:
работяге некогда было ею заниматься, он кому то подарок готовил, не иначе.
64
Я про себя усмехнулся: вот тебе и «Пахан», он не только кайлом и лопатой
махать умеет, он и произведение искусства ваяет! Только что?
В силу своей вредности, уже в отряде я заглянул к Виталию. Кроме
руководства гравикой, он занимался ремонтом геофизической аппаратуры,
для чего имел необходимые приборы и запасные части. И поинтересовался,
не у него ли работяга выпросил кусок пластмассы - в отряде больше ни у кого
быть ее не могло.
«У меня», - подтвердил Виталий, - «выбрал тонкую пластинку,
небольшую. Мне она ни к чему – вот и отдал».
«Нож наверное делает», - внимательно посмотрел Виталию в глаза: не
он ли ножик и заказал.
«Нет, не нож точно. Пластинка для рукоятки слишком тонкая и
слишком маленькая. На брелок хватит, не больше», - улыбнулся, - «Не знаю
для кого, но одной из наших женщин подарок готовит!»
Я тоже поулыбался, потому что мелькнула мыслишка: уж не Розочке ли
брелок предназначен. Но не очень бы удивился, увидев его на шее красавицы,
рядом с крестом Ромочки. И от Виталия потихоньку слинял.
Только…что-то с брелком не то. Тощий, высокий, худой, да еще и