глядя мне в глаза. Наконец схватил ближний кусок, проглотил, потянулся ко
второму… и пошло! Глотал с жадностью, быстро и на меня уже не обращая
внимания. Неужели все поместит в животе? Не стал ждать этого момента,
тихонько отошел, и через час был в домике, где Леня все еще посапывал в
кровати.
Понедельник и вторник отряд отработал без происшествий. А в среду
вечером «Пахан» прошел к палаткам молодых радиометристов, двое из
которых имели ружья, и именно их о чем-то расспрашивал. Изредка по
75
выходным эти ребята рядом с отрядом в долине стреляли зайцев, из которых
молодежь варила кондер. Но все знали, что кондером в отряде не пахло уже
больше двух недель, то-есть молодежь две недели охотой не увлекалась, и
«Пахан» вернулся в свою палатку, как я заметил, с физиономией озабоченной.
Подождав до сумерек, Леня молодых охотников навестил, и
поинтересовался, с чем к ним приходил «Пахан». Оказалось, с вопросом:
когда они последний раз зайцев гоняли. Ребята ответили, что гонять зайцев
давно надоело, стало неинтересным, и они теперь занялись сайгой: из отряда
через горную гряду переваливают на равнину, где сайга всегда есть, и если
она пасется у подножья горок, пытаются к ней подкрасться. Пока не
получается. Леня пожелал им успеха, и вернулся в домик.
«Похоже, «Пахан» на канаву сбегал, и пистолетик не нашел», - доложил
мне, - «иначе зачем у ребят интересоваться, ходили ли они в долину добывать
зайчиков. Потому что если ходили – рядом с его канавой могли побывать,
случайно на пистолетик наткнуться. Но ребята давно охотятся совсем в
другом месте, и «Пахан» не знает, что делать дальше».
«Дальше будет парочки расспрашивать, которые по вечерам в кустики
уединяются. До канавы от отряда недалеко, могут и добраться», - улыбнулся
я Лене, - «и если до этого дойдет – значит знает точно, что пистолетик у него
увели».
«А нам что делать?» - Леня заволновался.
«Как договорились – делаем вид, что не при делах. Хорошо бы еще раз
прокатиться вокруг сгоревшего Камаза, мол партизан Гриша уже так
разложился, что запах не пропустишь, или кости - зверье и птицы растаскать
успели».
«Точно!» - Леня воодушевился, - «Я с ребятами и шофером поговорю, и
в выходной еще раз Гришу поищем, теперь по запаху. И ты обязательно
поедешь! Не найдем ничего, но подозрение от себя точно отведем: ищем
партизана, значит о «Пахане» как преступнике ничего не знаем!»
«И в партию пора машину отправить!» - напомнил я о другой
договоренности, - «Желающих прокатиться заранее определить, обязательно
без «Пахана», и старшим назначить молодого техника, лучше всего женщину.
Что бы убедился: машина в партию никого из серьезных людей не повезла».
«Придется посылать», - Леня почесал затылок, - «По другому деньги
Палыча от этого гада не получить».
До субботы «Пахан» выглядел слегка возбужденным – если знать, что у
него есть от чего возбудиться. После работы чаще обычного прохаживался по
отряду, разговаривал с топиками, радиометристами и даже с молодыми ИТР-
овцами. Позже Леня втихаря у них же интересовался, о чем был разговор – и
все отвечали, что ни о чем, то-есть о ерунде, но некоторые отметили, что
«Пахан» прямо прожигал их взглядом, словно хотел проникнуть в мысли и
что-то для себя в них понять.
А в субботу после работы Леня показушно, с лишними разговорами и
суетой начал формировать команду для еще одной попытки найти остатки
76
партизана, коим все в отряде считали Гришу. Неожиданно «Пахан» к
начальнику подошел и предложил свое участие, заявив:
«Жалко мальца. Я ж с ним рядом работал, надо б найти, похоронить по-
человечески!» - какой жалостливый, даже про канаву, заданную для
воскресений, забыл!
Леня в команду его включил, оставил кроме шофера в ней меня,
Виталия и молодого парня радиометриста. И вечером, уже разбирая кровать,
дал совет:
«Завтра револьвер возьмешь и оденешься так, что бы его не было
видно. За «Паханом» приглядывай, кусты и промоины пешком проверяйте.
Погоняй его по полной, что б убедился: ищем по настоящему. В отряд рано не
возвращайтесь! Этот тип сейчас пытается понять, кто пистолет увел, и
должен увериться, что никто из нас к этому отношения не имеет!»
«Не переживай!» - успокоил я начальника, - «Я его так погоняю, что к
палатке, когда вернемся, еле доползет! Руки у него посильнее моих будут, а
ноги – извини, я каждый день ими по тридцатке км наматываю!»
Виталия, которого я посадил в кабину рядом с шофером, сразу и при
всей команде предупредил:
«Горки мы уже просмотрели надежно – склоны почти без кустов, и
пропустить труп партизана не могли. Поэтому проверяем заросшие долинки,
сухие русла, где партизан мог спрятаться, будучи еще живым. А если труп –
запах почувствуем, зверье останки растаскивает. На это давайте
ориентироваться».
Виталий покивал головой, вроде как со мной согласен, и от сгоревшего
Камаза повез нас к заросшей кустарником приличной межгорной впадине,
где в свое время уже был, но никакого партизана не нашел. На этот раз я
перед заросшем кустарником пространстве машину остановил, и, что бы
жизнь не казалось раем, заставил всех распределиться в линию, и работать
ногами. Два часа мы шли по кругу, принюхиваясь и проверяя попадавшиеся
на пути кости, в надежде, что они окажутся человеческими. Одним глазом я
не упускал из вида «Пахана», от меня метрах в пятидесяти – тот усердно
просматривал кусты, к отдельным подходил, к земле иногда нагибался, что то
на ней выискивал. А ведь знал подлец, что Гриши здесь нет и быть не может!
Проверили эту впадину, и Виталий повез нас дальше, теперь к долине,
пошире той, на которой стоит отряд. Кустарник на ней был, но не сплошной,
и на этот раз мы пешком проверяли его уже на приличном расстоянии друг от
друга – пришлось пропускать не заросшие участки. Теперь наблюдать за
«Паханом» я просто не мог, слишком далеко мы были друг от друга. Но я и не
расстраивался – как и все этот тип топает ножками, и скоро начнет пенять на
судьбу, что согласился поучаствовать в авантюре, о безнадежности которой
знал лучше других. Потому что Гришу сам и убил, сам и спрятал, и точно
знает, что лежит он не здесь.
Не считая подъезда и переездов, мы оттопали ножками четыре часа, и
Виталий, за которым ехала наша машина, решил, что пора пообедать.
Подъехал к каждому, собрал всех. В удобном месте из кузова выпрыгнули,
77
молодой радиометрист и «Пахан» сразу упали на землю, приняли
горизонтальное положение. Умаялись, бедняги! Что мне и было нужно.
Перекусили чем бог послал – хлеб, тушенку и воду,- радиометрист
отошел, то есть на землю больше не падал. «Пахан» упал еще раз, прикурив
сигарету. И отворачиваясь от солнца, высказал то, что я от него и ожидал:
«Бестолку топаем. Эти заросли за месяц не просмотришь, а мы за день
решили. У меня уже ноги отваливаются, еще час – копыта отброшу!» - и с
надеждой посмотрел на Виталия, который место занимал в кабине машины, а
стало быть среди нас главный. Виталий, знавший что у нас не поиски, а их
имитация, не ответить не мог:
«Ничего, еще походим. Время то - всего лишь обед. А если совсем
будет невмоготу – сядешь в машину».
«Не, не сяду!» - слабость «Пахан» еще никогда не демонстрировал, -
«Искать буду, как все!» - и с земли поднялся, сделав вид, что это у него был
всего лишь перекур, в лежачем положении.
В отряд мы вернулись к ужину, естественно ничего не найдя. Но, как я
и обещал, от машины в палатку «Пахан» шел из последних сил и я ожидал,