повысил настроение. Появилась гитара, вместе с песнями о романтике
поля. Кто-то (из девушек) предложил «покрутить бутылочку», и тут же
большинством начинание было поддержано. С большим удовольствием
я бы из этой разыгравшейся публики Зину увел, что бы целовать ее
самому, а не смотреть, как это делают другие. Но этого пока не
получалось, Зиночке внимание отрядных ребят нравилось.
Наконец, уже ночью, из компании я ее умыкнул, увел от лагеря в
укромное местечко, где нам никто не мог помешать, и, зацеловав и чуть
ли не задушив в объятиях, лишил ее последних сил к сопротивлению.
После чего почти до утра последние силы отдавал я, а Зиночка их
только поддерживала в свободные минуты, теперь объятиями и
поцелуями своими.
Часть шестая.
Завтрак я проспал. Лешка, как потом рассказал, пробовал меня
разбудить, но я мычал и пытался спрятаться в спальник с головой.
Поняв, что зря тратит время, он сбегал в столовую на завтрак, а в
палатку вернулся с завтраком моим. И начал с грюканьем и громким
бурчанием собираться на озеро, в надежде, что этот шум меня разбудит.
Через пять минут его услышал, сонное наваждение начало
уходить, и я открыл глаза.
«Ну ты даешь!» - Лешка не пропустил мое новое состояние, - «До
чего баба довести может!» - это он так грубо об обаятельной Зиночке! –
«Собирайся быстрей, все уже около машины толкаются!»
«А ты как?» - спросил я на всякий случай, Лешка же давно
договорился с Виктором Андриановичем, что тот возьмет его в свой
Москвич.
«Как!» - приятель возмутился, - «Девчата твою кралю разбудить
не могут! Замотал девку до потери пульса!»
Не стал провоцировать его на дальнейшие инсинуации, а занялся
собой. Встал, оделся (соответственно поездки на озеро), быстро
проглотил принесенное Лешкой из столовой. Он из палатки побежал
занимать место в Москвиче, а я пошагал к стоянке машин, где толкался
народ и мелькала черная униформа Николая Федоровича, дававшего
последние указания. Москвиченок из лагеря укатил – значит, Зиночку
все же разбудили.
В кузове на скамейке (в то время специальных машин с салонами
для перевозки людей еще не было), места для меня не нашлось.
Пришлось устраиваться в самом его конце стоя, с двумя такими как я
бедолагами.
23
Через полчаса бортовая выбралась на разбитый проселок вдоль
железки, по которому поплескаться в водичке добираются из поселков
партии и горняков, и по нему больше часа пылила к озеру. Не очень
комфортно, честно говоря – шофер старался меньше притормаживать
на ухабах, что бы не попадать в облако пыли, которую мы же сами
поднимали, и она тут же машину обгоняла. Причем в кузове
доставалось всем, и стоящим сзади – по максимому.
Наконец, впереди блеснула вода, за полосой радующего глаз
зеленого камыша. Публика вмиг приободрилась, теперь поглядывали
друг на друга уже с улыбками. Когда остановились на берегу рядом с
Москвичом, все бросились в воду, и долго плескались, с криками и
воплями девушек, когда ребята делали вид, что собираются их окунуть.
Я вышел из воды первым и огляделся - в сторонке Лешка и
Виктор Андрианович стояли с удочками в руках (ну Лешка, ну
прохиндей, и с удочкой не растерялся!), а недалеко от них
разговаривали Зина и Лешкина подруга Фаина. Все в купальных
принадлежностях. Пошел в их сторону, поздороваться.
Мужики на меня – ноль внимания, так были заняты делом. А
девушки улыбнулись обе, заставив меня ответить тем же.
«Посмотри, сколько они рыбы поймали!» - показала Зиночка
рукой в сторону рыбаков, - «А мы к девчатам пойдем (как я понял, к
Газону), может помочь нужно, обед готовить!» - и не задержались обе
возле меня ни на секунду!
Улыбка у меня на лице как была, так и осталась, только
застывшей маской. Не ожидал я такой встречи с Зиночкой, после
восхитительной ночи. Откуда эта холодность, без ласкового взгляда,
как бы случайного прикосновения? Или меня стесняется, после
вчерашнего? Но оставаться на месте истуканом я не мог, Лешка уже
оборачивался в мою сторону, подозрительно присматриваясь.
Пришлось подойти к нему, задать стандартный вопрос - «Клюет?», -
посмотрел улов, с десяток плотвиц.
«Сазан на килограмм сорвался!» - поплакался Лешка, заставив