что на миллиметровке есть о чем рассказать и что показать. Это
главному геологу, когда до говорильни дойдет дело.
Миллиметровку на пятачок заменил на столе первой своей
картой на ватмане. Теперь ее рассмотрел сидя, потом поднялся, и
подумал над ней стоя. Что-то меня немного напрягало, какая-то на
карте недоделка.
Достал пикетажку, просмотрел старые записи. И нашел, что на
борту долины со скрытым в ней разломом есть небольшой выход
пород, не похожих на повсеместно развитые здесь бесперспективные и
более молодые. Пришлось найти образец и еще раз внимательно его
рассмотреть: в единственном выходе на поверхность породы
рудонесущие, причем измененные интенсивно! И в сторону долины с
разломом уходят под наносы! Вдруг они и под ними, вплоть до
разлома? Подошел проконсультироваться к Виктору Александровичу.
Послушал меня, посмотрел на карте, где и чем я его
заморачиваю, подумал.
«Все правильно. Молодец, что единственное обнажение не
пропустил. Теперь нужно задать канавы, и положение перспективных
пород по ним уточнить, в первую очередь в сторону долины. Ну и везде
отобрать пробы», - посмотрел на меня, - «Завтра так и доложишь
главному геологу». Я покивал головой, вроде как хорошо, понял. А
старший геолог улыбнулся:
«Он тебя агитировать будет, к нам на работу распределиться!»
Приятно слышать.
Камералка затянулась до вечера, и не давала расслабляться. А
после нее пришли сомнения: вдруг завтра главный геолог не возьмет
меня в партию? Вдруг что-то случится и он передумает? Верить в
такое….Непроизвольно начинал подсчитывать часы, остававшиеся до
встречи с любимой. Так их много! В лучшем варианте - еще целая ночь
и почти день!
В отряде главный геолог появился к девяти. В камералке
собрались геологи и геофизики, Николай Федорович тоже пришел, без
приглашения подсел к шефу поближе. Наконец определился порядок
работы. Мне как всегда «повезло» показывать материалы первым.
Разложил портянку-милиметровку, и рассказал все, что вчера придумал.
Рассуждения мои главному геологу понравились, в том числе выводы о
возможной на участке руде – когда я пальце показал где бурить не
стоит, где очень даже стоит, а где можно попробовать, но для начала
заверочной скважиной уточнить мощность перекрывающих
возможную руду пород пустых. После чего услышал оценку своей
работы, высказанную в сторону Виктора Александровича:
59
«Карта отличная, на уровне толкового геолога. Через месяц-два
придут анализы проб, и можно намечать скважины. А тебе», -
обернулся в мою сторону, - «нарисовать парочку разрезов, поперек
главной структуры. Лучше это никто не сделает!» Я кивнул головой,
мол понял, а Виктор Александрович быстро положил перед главным
геологом ватман с первой в моей жизни геологической картой:
«Кое-что появилось и на этой площадке», - толкнул меня в бок,
давай мол, говори.
Рассказал свои измышления насчет единственного обнажения
перспективных пород, о пока недоизученном разломе под наносами, по
своей значимости возможно аналогичному только что просмотренной
на миллиметровке структуре. Еще раз заставил главного геолога
задуматься, потом попросить геофизические накладки.
Совмещали их с картой, разбирались в хитросплетении изолиний.
Глубинных массивов не выделялось, но единственное обнажение пород
перспективных лежало в центре небольшой гравиметрической
аномалии размером до нескольких сотен метров в диаметре, какие
обычно бывают над менее плотными или измененными породами,
залегающими неглубоко. То-есть, согласно этой аномалии,
перспективные породы в ее пределах перекрыты породами заведомо
пустыми небольшой мощности, и до них легко добраться скважинами.
Причем аномалия ограничивалась разломом в долине, а после него
характер поля существенно менялся, что свидетельствовало о крупных
по этому разлому подвижках.
«На данный момент неплохо. Но нужно доработать», - главный
геолог глянул на меня, - «и студент с этим не успеет», - повернулся к
Виктору Александровичу, - «он (то-есть я) вам наметит, где канавы
пройти, где скважины картировочные. Ну а сам не успеет - проследит
за ними кто-то другой, решишь кто». Виктор Александрович