промолчал, но от вздоха глубокого не сдержался. На этом душу мою
отпустили на покаяние, а Николай Федорович со своими
комментариями насчет мой работы не влез.
Дальше докладывали мои коллеги по геологическим съемкам –
молодой Слава, и солидный Антон Степанович, проработавшие в
партии уже несколько лет. Породы у них были те же, что и на моей
миллиметровке, но сложной, долгоживущей глубинной структурой
даже не пахло. И геофизические накладки серенькие, не на чем
остановить глаз. И резюме главного геолога было соответствующее:
«У тебя можно закругляться. Канавой вскроешь свою фитюльку
(так назвал единственный приличный разлом), и достаточно», - это он
Славе.
«У тебя сложнее», - это Антону Степановичу, - «подходящий
разлом в долине, придется картировочное бурение ставить», -
посмотрел на Лешку, и ткнул пальцем на меня, - « Только вначале к
нему картировку перетянем, как договаривались».
60
Дальше быстро отстрелялся Лешка, составлявший всего лишь
схему. Ее еще уточнять и уточнять, и в этом году довести до ума точно
не получится. Так что, от Лешки ничего особого главный геолог не
ждал.
«Работай дальше», - такую дал оценку, непонятно только, что это
означало: хорошо или плохо. Зато Николай Федорович любимца без
внимания не оставил:
«Сложный участок», - это насчет Лешкиной схемы, - «но парень
разобрался, разломы наметил. А это по картировке не у каждого
получится!» - только забыл сказать, что половина этой схемы сделана
мною. Главный геолог на его речугу не отреагировал. Предложил
общий перекур, а после него – экскурсию по интересным местам. Все
тут же потянули из палатки на свежий воздух. Главный геолог поманил
меня:
«Все, что возьмешь с собой, отнеси в машину. Шофера я
предупредил, что к чему, и в партию поедем сюда не возвращаясь», -
успокоил мою душу! И помахал рукой начальнику отряда, что-то хотел
сказать и ему. Я же рванул в палатку, засунул в чехол спальник,
переоделся в подходящую для партии и городка одежду. А заранее
приготовленные бутылки Пино-Франа давно были затарены в
брезентовый пробный мешок. Притащил все к Уазику, шофер помог
загрузить позади сидений.
Виктору Александровичу, Виталию и мне было предложено
заднее сидение Уазика; Слава, Антон Степанович, Лешка и Виктор
Андрианович забрались в кузов бортовой, к шоферу в кабину залез
Николай Федорович. Поехали.
«Командуй!» - обернулся ко мне главный геолог, и я показал
рукой: рулить к долине, с разломом под наносами, и единственным
выходом измененных перспективных пород.
Из обеих машин вылезли, к нужному месту подошли, я
пообъяснял что к чему. Главному геологу ситуация понравилась:
«Будем делать все, что наметили!» - это он Виктору
Александровичу. Разошлись по машинам, поехали к пятачку.
Здесь задержались надолго. Измененные породы, сложная
структура, понравились всем. Геологи застучали молотками, начали
образцы сравнивать, о чем то спорить, что то друг другу доказывать.
Пробежались вдоль структуры метров пятьсот, вернулись назад и
проехали на машинах дальше с пол километра, слезли, камни
поколотили.
«Все хорошо, все правильно. Будем проектировать бурение», -
выдал главный геолог окончательный вердикт, для меня приятный, и
обратился к молодому Славе, - «Вези к своему разлому, глянем, что у
тебя». Поехали, только теперь впереди была бортовая.
В принципе, можно было и не ехать. Так себе разломчик,
единственная плоскость скольжения с глинкой трения, ни тебе
61
осложнений, ни изменений, и вообще ничего интересного. Посмотреть
хватило пятнадцати минут.
«По домам», - последовала команда, и начали разбираться по
машинам. Поехали к дороге из отряда на партию.
«Для поисков бурением у вас намечается два участка», -
обернулся главный геолог назад, к Виктору Александровичу, - «Две
разрывных структуры у него», - показал на меня глазами. Отвернулся,
устроился на сидении поудобней: «Теперь к ним все внимание. Пока у
студента (точно имел ввиду меня!) практика не закончилась!» Мне,
конечно, было приятно это слышать, и в душе я улыбнулся, вдобавок к
уже хорошему настроению: еду в партию, скоро встреча с любимой! И
как дошел до такой жизни, ведь слово любовь и все его производные