сарайчик. Мы с Лешкой прокрались туда же.
Вот так то. Коля знал, кто на разъезде главный, и страхи мои, что
вляпываемся в преступное деяние, оказались напрасными. А муж этого
главного держал лавку, товары в которую привозились поездом-
хозяйкой раз в неделю, вместе с питьевой водой в цистерне. Теперь этот
лучший Колин друг специально для него кое-что заказывал, и сейчас
заказ из сарайчика достал: Молдавский портвейн, за совсем смешную
цену восемьдесят две копейки бутылка! Если отбросить стоимость
тары двенадцать копеек – семьдесят копеек за пол литра абалденного
6
по качеству напитка! Вы в городе что-нибудь подобное покупали?
Лично я никогда.
Не отходя, как говорится, от «кассы», две бутылки из десяти
вчетвером мы тут же выдули – так Коля отблагодарил своего друга, и
тот так же осторожно покрался занимать свое место на супружеском
ложе. Ну а наша троица с уже меньшей осторожностью перемахнула
через насыпь железки и была встречена истомленными ожиданием
собратьями. Дальше сами понимаете что было.
Часть вторая.
Аэрофотоснимки на доставшуюся мне площадь я быстро
зарисовал, увиденным под ногами, и в субботу утром подошел к
старшему геологу, отвечавшему за геологические работы. Предупредил
что все, делать мне в поле больше нечего. Виктор Александрович
удивился, покачал в сомнении головой - показал, что не мог я в столь
короткий срок с заданием справиться:
«Ребят в поле отправлю, и материалы покажешь. Сдается мне,
что ты поторопился», - я по привычке пожал плечами, и пошел
необходимые бумаги отбирать.
Показывать и объяснять пришлось троим. Кроме старшего
геолога, в палатку-камералку пришли начальник отряда Николай
Федорович, и геофизик Виталий, отчество которого, из-за присущей
тому легкости общения со всеми, не употреблялось.
«Ну и что намудрил?» - Николай Федорович по праву начальника
пододвинул мои бумаги к себе поближе. Два других экзаменатора
подвинулись поближе к нему. Минут пять молча рассматривали
картинки, с видом серьезным, что меня радовало. Не хмыкают, не
улыбаются, головой не качают – значит, картинки нормальные. Даже
для Николая Федоровича, уверенного, что в моей голове места для
умных мыслей нет.
«Ну что», - это уже старший геолог, - «нарисовано логично,
можно сказать на четверку». А начальник отряда от карты оторвался,
посмотрел на меня с удивлением. Неужто и он на четверку согласен?
«Теперь давай на словах: может быть здесь хотя бы
рудопроявление, а если может – то покажи где», - продолжил старший
геолог.
Будь на моем месте Лешка, он о перспективах участка
разглагольствовал бы до обеда, я же для себя такого позволить не мог,
из-за очередного принципа: говорить то, в чем уверен. А уверен я пока
был не во всем:
«Измененные породы, в которых рудопроявление возможно, есть,
вы это видите», - кивнул на карту, - «но несут ли они ореолы нужных
элементов – станет ясно после анализа проб. Их я отобрал, где смог, из
коренных пород, выходящих на поверхность. Но в самых интересных
7
местах это не удалось: разломы прослеживаются по долинам и
лощинам, а там наносы - суглинок, песок и галька, мощностью до
нескольких метров».
«Значит, не все сделано», - Николай Федорович за столом
выпрямился и откинулся назад, - «до ума нужно карту доводить!» - и
взгляд свой трансформировал в снисходительный, каким удостаивают
проштрафившегося. То-есть, показал, что четверка мне не светит.
«Карта нормальная», - не согласился Виктор Александрович, и
геофизик Виталий тут же меня поддержал, подмигнув с улыбкой, -
«осталось канавы пройти, да кое-где с БКМом пробежаться. Но у нас
канавщиков нет!» - обернулся к начальнику отряда, - «Надо о них в
партии вопрос ребром ставить, иначе до снега здесь куковать будем!»
«Я каждую субботу ставлю!» - оправдался Николай Федорович, -
«А с БКМом – завтра к нему, и до конца недели!» - и теперь смотрел на
меня как на солдата, получающего приказ идти в атаку. Потом
смягчился: «С картой справился. Глядишь, и умные мысли в голове
появятся!» - поднялся, выбрался из-за стола, и пошагал из палатки по
начальственным делам. Слава тебе господи!
Дальше разговор пошел о делах конкретных: где использовать