кровати. Случилось то, что и должно было случиться. Причем без
всяких возражений со стороны девушки.
«Отвернись и не смотри», - попросила после таинства, - «я
должна в водичке поплескаться».
Быстро вернулась, опустилась на песок рядом:
«Сегодня больше не надо, хорошо?» - и я кивнул соглашаясь. Но
и не мог лежать рядом к ней не прикасаясь, не мог не расстегнуть на
спине купальник и не убрать его в сторонку, не мог не гладить грудь и
не поцеловать ее наверное бессчетное число раз. И Света не мешала, и
счастливая улыбка не сходила с ее лица. Как же я ее люблю! Балбес
великовозрастный!
В лагерь вернулись поздно вечером – завтра вставать в пять утра.
Проводил Свету до ее палатки, пошел к своему домику, вспоминая и
вновь переживая последние часы полного счастья. Лешка оказался в
кровати, посмотрел на меня взглядом изучающим:
«А я думал, что не вернешься до утра, наверное песочек не
уважаешь. Но не переживай, как только скажешь – я из домика
переселюсь, Леонид место уже нашел!»
«Поживи пока», - предложил я прохиндею, - «а там видно будет».
С неделю Света обживалась в отряде, с кем не встречалась в
прошлом году – знакомилась. Все уже знали, что дело идет к свадьбе,
женщины считали обязанностью девушку посвятить в особенности
совместной с мужчиной жизни. Непонятно где нашли для нее красивое
белое платье, заставили при них же продемонстрировать его мне.
Леонида я попросил, что бы в очередное воскресенье организовал
поездку в молодой поселок Пионерный, до которого от нас поближе, но
промолчал, для чего мне это нужно. А по вечерам со Светой уходили
от лагеря подальше, и до темноты гуляли, целовались, и…все
остальное.
96
В субботу я попросил ее приготовить паспорт – она догадалась
для чего. А в воскресенье, в Пионерном, вчетвером – я, Света, Лешка и
молодая женщина из хороших знакомых - зашли в Загс, и там нас
расписали, хотя и не без некоторых сложностей – прописан я был в
городе, а Света пока нигде.
Вечером по этому поводу был легкий сабантуй, после которого
Лешка домик покинул, и мы со Светой начали семейную жизнь.
На следующую субботу намечалась свадьба, и мне пришлось
подписать кучу именных открыток-приглашений, большую часть
которых Леонид увез в партию для вручения местным товарищам.
Потом решался вопрос со спиртным, необходимыми продуктами,
местом для ночлега приезжим, и… всего и не перечислишь. Я бы один
со всем этим точно не справился.
В субботу кухня с утра дымила без перерыва, женщины
суетились с продуктами, мужики были на подхвате. Рабочий день
сделали покороче, Свету женщины увели наводить красоту, меня туда
не пускали, и давали советы как встречать гостей.
После обеда подкатили две бортовые с гостями, я их, как и
положено по ритуалу встретил. И через час в большой палатке
столовой, с добавленными туда столами и скамейками, начали на
последних устраиваться.
Шумела свадьба до рассвета. Бесчисленные тосты-пожелания,
бесчисленные «ГОРЬКО!», бесчисленные просьбы выпить с ним лично,
общий подарок в виде громадного холодильника, который кстати и до
настоящего времени в рабочем состоянии – к концу я еле стоял на
ногах. Наконец удалось из палатки вырваться и добежать до домика.
Закрылись – пусть думают что хотят, только бы не рвались в дверь – и
рухнули на кровать.
Через пару часов, не больше, меня разбудил Лешка – поскребся в
ближний к кровати край окна. Тихонько поднялся, из домика вышел.
Лешка, покачиваясь и заплетаясь языком, довел до сведения:
«У ребят голова болит, надо бы похмелиться», - и икнул так, что
сам напугался.
«Ребят сколько?» - хотел узнать, где они скрываются и сколько
бутылок нужно для похмелки, потому что никого рядом не видел, по
случаю раннего утра в день не рабочий.
«Семеро», - Лешка долго страждущих считал, загибая пальцы.
С двумя бутылками пошли к столовой, с надеждой найти закуску,
и только сейчас передо мной открылась изумительная картина местного
пляжа, на котором, на чистом отмытом песочке, в живописных позах
валялись сраженные Бахусом мужики, как из приехавших гостей, так и
отрядники, решившие составить им компанию. Среди них валялся и
прибившийся к отряду пес, общий любимец, которого не только
накормили до отвала, но и напоили, и заставили страдать не меньше