пород часть содержащегося в них урана в ничтожных количествах
попадает в поверхностные воды, и позже сорбируется на поверхности
угольных пластов. Процесс продолжается и в настоящее время, потому
равновесие между ураном и радием в углях не достигнуто. Значит, и
количество урана по радиоактивности определить невозможно без
дополнительных исследований, в том числе дорогущих химических
анализов специальных проб.
«У тебя сейчас задач две», - продолжил Игорь Георгиевич, - «Во-
первых, проследить два горизонта углей и определить, где мощность
каждого резко возрастает до десять метров, и почему такое происходит.
У нас они установлены в западной части долины, а есть ли в восточной
– пока не ясно. Хотя и там должны быть. Вторая задача – выявить, где
радиоактивность в углях начинается, и где кончается. А она точно не
везде – раньше в углях не фиксировалась. Прослеживать угли будешь
БКМом и шнеком, перепутать их с другой породой невозможно. А по
картировочным скважинам в первую очередь нужно выделить несущие
угли сероцветные песчаники, и более молодых перекрывающие их
красноцветные песчаники. Что бы сразу ограничить площадь
поисковых работ, выкинув из нее красноцветы».
«С этим разобраться не проблема, сероцветы и красноцветы тоже
не перепутаешь», - образцы их я успел посмотреть по древним и даже
не партией пройденным скважинам, керн из которых нашел недалеко от
теперь уже моего участка. Их давным-давно пробурили угольщики,
когда оценивали перспективы долины в целом, и угли нашли, два
горизонта, но мощностью всего по одному-два метра.
«И здесь не все просто», - Игорь Георгиевич погрозил мне
пальцем, - «уран может быть и в песчаниках – по границе зоны
окисления, то-есть зоны проникновения поверхностных вод и
кислорода воздуха. В красноцветах вряд ли, хотя бы потому, что
слагают центральную часть долины, и по физическим свойствам не
соответствуют. А сероцветы придется изучать, с ними ты попотеешь,
сам скоро убедишься».
Неделю и убеждался, пропадая в поле. С картировочным
бурением проблем не возникло – задал скважины по профилям, с
учетом выделенных объемов рассчитал возможное расстояние между
ними. Сложней оказалось с БКМом и шнеком – постоянно приходилось
106
присутствовать рядом, что бы наносы в виде суглинков, щебенки и
гальки перебуривали уверенно и до коренных добирались точно. И не
морочили мне голову, что все, шнек или бур во что то уперлись и
дальше не идут - а это всего-навсего большой валун в наносах. Но как и
должно быть, горизонты углей потихоньку прослеживались в западной
части долины, причем постоянной мощностью в десять метров. Затем
на юге они резко сместились в сторону, и после этого смещения
мощность их упала до двух метров. Понятно, есть мощный и – главное
– древний разлом, сыгравший ведущую роль в процессе
углеобразования.
А на севере угли разворачивались вправо, повторяя контур
долины, и описав полукруг, начали прослеживаться на юг, как второе –
восточное - крыло гигантской складки. Сейчас я приближался к
разлому, за которым мощность углей должна резко упасть до двух
метров.
«Пока все хорошо», - в пятницу успокоил мою душу Игорь
Георгиевич, посмотрев карту, - «Намечается отдельный блок, с двумя
мощными горизонтами углей плюс в них же уран. Причем угли на
крыльях складки везде выходят на поверхность, и не перекрыты более
молодыми красноцветами. Окажутся пригодными для
промышленности - добычу можно вести дешевым карьерным
способом».
Вернувшись в субботу с поля, увидел открытую в квартиру
дверь. Света при моем появлении выронила на пол тряпку, и с визгом
бросилась навстречу. Когда оторвались друг от друга после долгого
поцелуя, эта чистюла начала командовать:
«Пойдем во двор, там ведро воды греется. Я полью, ты грязный и
пахучий. А потом все остальное!» - улыбнулась лукаво. Пока умывался,
рассказывала, как каждый день надоедала Леониду Дмитровичу, что бы
отправил ее в партию, как наконец он машину выделил, а ребята
сегодня утром загрузили в нее вещи и подарочный холодильник, И что
от себя он затолкал в кузов несколько досок, плит ДСП и рулон