Теперь нужно составить разрез по двум скважинам, не поперек
структуры, а вдоль нее. Чтобы понять, как меняется интенсивность
изменения пород между ними и в этом направлении. Строю
продольник, как мы называем такие разрезы. Сразу видно: в правой (на
разрезе) скважине породы изменены максимально, в них же небольшой
участок ожелезнения по трещинам. В левой изменения средней степени
и ожелезнения нет. Вывод: правая ближе к руде, если та все же есть. И
надежда теперь на скважину, заданную еще правее. Ну хоть что-то
прояснилось!
Декабрь принес разочарование: еще две скважины руду не
встретили. Даже хуже: в крайней левой мощность пустых
перекрывающих пород возросла до полутора сотен метров, и если так
пойдет и дальше, то в очередной – еще левее – может дойти до триста
метров, Тогда в эту сторону продолжать поиски бурением – искать
иголку в стоге сена, слишком велика мощность пород заведомо пустых.
В правой скважине с породами все нормально, но вот степень их
изменения! Дотянула до средней, и без ожелезнения – значит, и здесь
руды нет. Снова засел за разрезы: вначале обязательные два поперек
структуры, затем подрисовать начатый продольник.
На нем теперь четыре скважины - это восемьсот метров вдоль
уже изученной перспективной структуры. Можно сказать, что здесь
руды нет, зато везде есть измененные породы, причем максимально и
плюс ожелезнение по трещинам только в одной скважине. Почему? И
что делать дальше? Надо ли рядом с лучшей скважиной пробурить
впритык еще парочку, с надеждой, что руда будет в них? Могу ли я эти
скважины задать сейчас, или же должен повременить и обязательно
проконсультироваться с главным геологом, Игорем Георгиевичем?
Уже и пожалел, что взялся за дело, не соответствующее опыту –
негоже молодому специалисту ровнять себя со старшим геологом. И
очередные скважины задал из тех, что были намечены даже без моего
участия.
141
За два дня до нового года пошел снег, стаять которому суждено
весной. Вечером Дока появился с предложением:
«Завтра пороша будет, давай за зайчиками смотаемся!»
«А как? День то у нас рабочий!» - рабочий, только у меня все они
ненормированные, и смотаться я могу. А как у Доки? Его начальник –
главный инженер партии – мужик вредный, не дай бог с самоволкой
попасться.
«Я официально отгул взял, на завтра», - успокоил зайчатник, -
«По темному из партии смоемся, нас и не увидит никто!» - это он уже о
моей безопасности. Отличный напарник! Я начал замечать, что по
многим вопросам мысли у нас очень схожи и текут не пересекаясь. В
делах охотничьих ни одного спора между нами не припомню!
По темному на Урале отъехали от партии километров пять, до
долины, густо заросшей саксаулом и тамариском. Зайцы в ней всегда
водились, об этом мы знали. Но что бы столько! Снег за пол ночи был
так истоптан, следы так пересекались и петляли, что распутать их было
невозможно. Через пол часа в этом убедились, вначале я, потом Дока,
вернулись к мотоциклу, и … без слов начали на нем устраиваться.
«И что? Пустыми домой поедем?» - поинтересовался главный
заводила. У меня же появилась идея, как все же зайчика добыть:
«Едем к краю долины, потом вдоль нее возле самых горок. И
следы смотрим только те, что в горки ведут. Почти наверняка туда
зайчики на дневку из долины убегают, и следов должно быть не
много».
Дока посмотрел на меня, с усмешкой – напридумал тоже! – но
промолчал. И мы начали из саксаула и тамариска выбираться к горкам.
Вдоль них проехали километра два, встретили шесть следов из
долины и ни одного назад. Прошлись по ним, по паре сотен метров, и
из низких кустов баялыча, позволявших видеть следы метров на
двадцать, выгнали шесть зайцев. Которых потом пришлось нести к
оставленному мотоциклу. И это к двенадцати часам дня!
«Главное – вовремя ситуацию просекли», - заметил довольный
Дока, - «и не стали в этих кустах копошиться!» - кивнул в сторону
долины, истоптанной зайцами так, словно они здесь со всей округи
собрались и устроили игру в догонялки.
На следующий день среди охотников было много разговоров о
первой пороше, но успехом могли похвастаться немногие, причем
добывших зайцев не троплением, а выгнавших их случайно, так
называемых «шумовых». Меньше надо было ногами, а больше головой