мужикам работать!
Часть тридцать вторая.
Новый год встретили у Доки, с его двумя сослуживцами по
механическому цеху и их женами. Ребята оказались охотниками – у
142
Доки других не могло и быть, их жены, как и Ниночка, работали в
Мирном. Разговоры, пока были трезвыми, пошли на охотничьи темы -
спровоцировали блюда из зайцев на столе, мной и Докой добытыми. Но
быстро возмутились представители прекрасного пола, и перевели их на
темы если и не любовные, то к ним поближе. После чего они в
основном и говорили, а мужики их больше слушали. Кое-как дотянули
до одиннадцати. Наконец поступило предложение проводить старый
год – мужики тут же дважды разлили по стаканчикам водочку. Все
повеселели, а хлопнув под куранты по бокалу шампанского, и поимев в
желудках то, что в народе называется «ершом», в момент осмелели -
тосты пошли беспрерывно, анекдоты поначалу полегче, потом
поядренее. И наконец танцы, каждого с каждой. Остановились часа в
четыре, из-за полного отсутствия у всех сил.
Первого числа праздник продолжался, а к концу работы второго
день нового года из города Уазик начальника привез главного геолога
Игоря Георгиевича. Меня он предупредил, что бы завтра утром на
буровые с вахтой не ехал - вначале посмотрим разрезы по законченным
скважинам, а потом смотаемся на участок на Уазике.
Вечером долго не мог заснуть. Как Игорь Георгиевич отнесется к
объяснению того, что я нарисовал на разрезах? Вдруг что-то не заметил
в керне? Он же и его обязательно посмотрит!
Когда утром шел в камералку, легонький мандраж был. Даже
Света это заметила:
«Боишься?» - на крыльце посмотрела на меня с сочувствием.
«Не боюсь, а волнуюсь», - вздохнул в ответ, дверь в камералку
открывая.
«Как закончите – пригласи к нам покушать», - имела ввиду Игоря
Георгиевича, - «Если не поругаетесь!» - а вот этого только и не
хватало!
Волновался я зря. Разрезы главному геологу понравились,
особенно продольник с четырьмя законченными скважинами, и
подрисованными карандашиком еще двумя, в данный момент
находящимися в бурении.
«Отлично смотрится», - успокоил меня оценкой, - «видно, как
вдоль главной структуры меняется степень изменения пород, где она
максимальная и даже до ожелезнения вдоль трещин доходит», - это в
единственной скважине, рядом с которой руда в принципе возможна.
«Может, от скважины с ожелезнением отступить метров на сто, в
обе стороны, и еще пару пробурить?» - тут же я влез с предложением.
Минут пять Игорь Георгиевич думал, после чего вздохнул –
глубоко так, показать что сожалеет:
«Смысла нет», - посмотрел на меня, - «руда должна иметь
масштаб, протягиваться минимум на пару сотен метров. А у нас такое
уже невозможно. И даже если в одной из скважин, которые ты
предлагаешь, появится – это будет всего лишь рудопроявление, места
143
для хорошей руды здесь уже нет!» Пришлось и мне глубоко вздохнуть,
с не меньшим сожалением, насчет предложения – ну ясно же! –
необдуманного.
«А что дальше делать?» - действительно что, если в лучшем
месте скважины уже пройдены и руды не встретили.
«Будешь продолжать бурение согласно принятому плану. Пока
опоисковано всего с километр перспективной структуры, оставшиеся
два километра ждут своей очереди», - заметил, что настроение у меня
упало, и улыбнулся, - «Не переживай! На участке нормальных ореолов
элементов нет, всего лишь какие-то фитюльки – значит, и надежд на
руду мало. Но бурение доведем до конца, что бы неясностей не
оставалось. А ты все делаешь правильно, так и продолжай!»
На следующий день Игорь Георгиевич уехал в город, а я, со
своим вредным характером, достал старые, еще студенческие бумаги
по участку, и начал перечитывать сделанные в пикетажке записи. Что
бы в следующий раз главному геологу – если доведется – не предлагать
необдуманную ерунду. Припоминалось мне, что понравившееся Игорю
Георгиевичу ожелезнение по трещинам, как в керне лучшей скважины,
я в одном из маршрутов уже видел. Но где?
К концу рабочего дня это место нашел - в коренных породах, на
пятачке сто на сто метров, и в двухстах метрах от лучшей скважины,
прямо в линии построенного мною разреза. То-есть, от изучаемой
структуры пятачок не только далеко, а и в породах пустых,