За это время наши экипажи совершили около двухсот успешных выходов в параллельные пространства. Восемнадцатая экспедиция столкнулась с явлением, которое мы условно называем центральной осью перехода. Успешно преодолев порог плавающего горизонта, звездолет не вернулся назад по собственной траектории, а снова вышел в открытый космос, развернулся и повторил сверхсветовой прыжок через Тюра-Там. То есть, находясь во втором измерении, проскочил в третье, если считать от исходного. От нашего с вами, — пояснил Дмитрий Петрович и улыбнулся, — от родной планеты. Я могу увлечься. Если что-то непонятно лучше сразу спрашивайте, Илья.
Илья только того и ждал.
— Значит, параллельных пространств может быть множество, и нужно считать, сколько раз прошел через планету, чтобы не заблудиться? — уточнил он.
— В целом, верно, — подтвердил Дмитрий Петрович, — но есть один очень интересный эффект. С каждым последующим прыжком зона плавающего горизонта планеты расширяется, а скажем, э-э… «земная твердь» отступает и сужается до тонкого кольца. Соответственно увеличивается возможность погрешности в расчетах. Однажды мы решили поэкспериментировать и пустили автоматический зонд не по сагиттальной траектории через центр планеты, а выстрелили сверхсветовым снарядом в самую границу плавающего горизонта. Зонд из прыжка не вышел ни в том измерении, где был произведен экспериментальный пуск, ни в следующем за ним, ни в нашем. Вывод о наличии боковых ответвлений центральной оси напрашивается сам собой. Скорее всего, их действительно великое множество. Но пока не разработан механизм возврата летательных аппаратов из параллельных пространств второго, третьего и так далее порядков, отправлять туда экспедицию руководство проекта посчитало преждевременным.
Илья несколько раз моргнул и перевел дух. Значит, пока вперед-назад через центр планеты Земля как по рельсам до того предела, где и самой планеты нет. И с каждого метра этого воображаемого рельсового пути через космос можно отправить вагонетку вправо. Или влево. Или, если учесть, что круг это триста шестьдесят градусов — триста шестьдесят вагонеток, которые понесутся во всех направлениях. И еще столько же запустить не перпендикулярно по отношению к поезду, а например, под углом. И еще столько же под другим углом… Он на секунду зажмурился и провел ладонью по лицу, которое только что обжег ледяной ветер. Раньше он никак не мог представить себе слово «бесконечность». Оказывается, это ветер.
— А есть какой-то предел, — с потаенной надеждой спросил Илья, вцепившись в подлокотник дивана, — точка, где сама планета Земля исчезает и дальше прыгать некуда?
— О-о! Это на сегодняшний день — самый спорный вопрос, Илья. Сначала мы предполагали, что рубеж находится в девятом слое реальности. То есть за Землей с порядковым номером девять располагается царство хаоса. Но гипотеза «конечности перехода» не подтвердилась. Зато у нас с вами есть все шансы стать единомышленниками, — улыбнулся Палех. — Сто сорок пятая экспедиция, в которой я имел честь принимать самое непосредственное участие, прошла всю нашу параллель насквозь и провалилась в следующую. Ну а в зазеркалье, как известно, все наоборот. С каждым последующим проходом Земля все больше приобретает привычный вид, а зона плавающего горизонта вновь сужается. Так что по меньшей мере в двух параллелях… назовем их условно положительной и отрицательной, гипотетическая точка сингулярности не найдена и предела нет.
— Подождите! — вдруг сказал Илья. — Постойте… Дмитрий Петрович, есть ведь обычная космонавтика. Получается, что любой сверхсветовой прыжок выбрасывает космический корабль в другое измерение? Как же они тогда возвращаются?! Если верить прессе, до сих пор основная проблема в дальнем космосе — это проблема ориентации. И вы говорите, что чуть отклонившись от некоей прямолинейной траектории, зонд тут же потерялся.