Но то, что они увидели, заставило их тотчас вскочить на ноги и в паническом ужасе опрометью пуститься наутек.
Другие дикари при виде непонятного и устрашающего, о чем и шаман не предупреждал, последовали за царьком.
Меж деревьями тем временем выше роста найна пролетело что-то светящееся, напоминая своими очертаниями человеческую фигуру в лунной коже. Это было страшнее птеродактиля, с которым не раз приходилось сражаться, и являлось, несомненно, божеством. Божество было явно разгневано, по крайней мере так ощутил каждый из преследователей. Все в страхе помчались за убегающим царьком.
Лес мгновенно опустел, а к Оле, Кочеткову и раненому найну уже шел с улыбкой спустившийся на землю Альсино, не окруженный аурой, не нуждающийся теперь в обнулении массы.
Оля с рыданием бросилась к нему на грудь. Он смущенно гладил ее вздрагивающие плечи.
— Я уже знаю. Я все время был с вами, — шептал он ей.
— Как с нами? — отшатнулась Оля, вытирая мокрые глаза.
— Телепатически, — пояснил иноземлянин. — Через ваши ощущения я воспринимал все ужасы, обрушившиеся на вас. Все, что вы так стойко перенесли.
— Так это вы помогли мне спокойно наблюдать за дикарями, когда спрут оставил меня?
— Да, но спрут и помог нам, — улыбнулся Альсино.
— Помог? — радостно переспросила Оля.
— Иносказательно. Я принял ваш призыв о помощи в тот момент, когда вы почувствовали мой немой вопль, невольно вырвавшийся у меня при нападении спрута. Но вы, в отличие от дельфинов, не могли тогда мне помочь, а я… я мчался к вам.
— Значит, вы — мой дельфин! Правда-правда!..
— Дельфины были рядом, а наш аппарат отсюда очень далеко. Скорость моего полета ограничена. Но вам нужно было выстоять, и я внушил вам мысль, чтобы вы почувствовали себя исследователем, наблюдающим иную жизнь. Это должно было придать вам силы. А сам тем временем уже летел к вам…
— Альсино, милый! Спасибо вам за это, но… но вы бы опоздали… И если бы не он… — Она кивнула в сторону Мохнатика.
Наин силился встать, но Альсино сделал ему знак оставаться на месте.
Он подошел к найну и осмотрел раны. Оле не везде удалось остановить кровотечение.
И тут девушка с Кочетковым стали свидетелями того, о чем всего лишь слышали у себя дома: некоторые люди умели заговаривать кровь.
Альсино не произносил ни звука. Он только пристально смотрел на текущие струйки крови.
И кровь на глазах свертывалась. Кровотечение прекратилось.
Еще через некоторое время найн поднялся и был в силах двигаться.
Оле казалось, что он умоляюще смотрит на нее. Неужели просит остаться?
— Его надо серьезно лечить. Кроме того, ему одному до своих пещер не добраться. Дикари остановились не слишком далеко отсюда. Без меня они уже не будут бояться и непременно перехватят найна на пути к его стойбищу, зная, где оно находится.
— Как же спасти Мохнатика? — спросила Оля, с надеждой глядя на Альсино. — Мы можем взять его на «летающую тарелку»?
Альсино покачал головой:
— Это невозможно. Но и дикарям нельзя его отдавать.
— Тогда в чем же выход?
— Сейчас мы договоримся с ним, — пообещал Альсино.
Он подошел к найну и, очевидно, мысленно стал что-то ему внушать.
Тот понял. Потом подошел к Оле и долго смотрел ей в глаза.
— Он что-то хочет сказать мне! — воскликнула Оля.
— Он прощается с вами, Оля, — пояснил Альсино.
Потом найн посмотрел и на Кочеткова, наверное, как на дружеское существо, с кем преодолел немало трудностей.
Трое напряженно наблюдали за ним, не зная, что он предпримет. Но ощущение того, что сейчас что-то произойдет, охватило всех.
Найн отошел на несколько шагов от могучего дерева.
Оле показалось, что в какой-то миг шерсть его встала дыбом и засветилась.
Громоздкая фигура зверочеловека вдруг чуть приподнялась над землей и стала на глазах пораженных спутников таять, как бы растворяясь в воздухе, и…
Найн исчез.
— Ему там окажут необходимую помощь, — сказал Альсино.
— Где? Где ему помогут? — заволновалась Оля.
— У нас. В нашем мире, куда он сейчас проникает.
— А мы? Мы тоже проникнем туда?
— Наши друзья стремятся сделать все для продолжения полета, — сказал Альсино.
— Повреждение устранено? — поинтересовался Кочетков.
— Не совсем. Я не мог заняться восстановлением и починкой аппаратуры, ведь все время пришлось готовиться к встрече с вами.
— И мы увидимся там, у вас, с Мохнатиком?
— С Мохнатиком? — удивился Альсино. — Ах, вы имеете в виду найна! — прочел он Олины мысли. — Вполне возможно. Мы ведь давно установили связь с найнами и понимаем друг друга. Их атавистический способ преодоления высших измерений помог и нам в аппаратах с обнулением масс проникать в иные миры.
— Мы покинули наш мир, побывали в прамире, а теперь отправимся в ваш неомир?! — воскликнула Оля. — Мне очень хотелось бы увидеть там одну неандерталку.
— Неандерталку? — удивился Кочетков.
— Да. Здешнюю Еву. Я так назвала ее. Не все люди здесь страшнее зверя. Я в этом убедилась. Правда-правда!
— Пожалуй, это трудно осуществимо, — покачал головой Кочетков.
— Да, конечно. Она, как и мы, наверняка не умеет проникать в другие измерения.
— Но мы с вами проникнем! — заверил Альсино.
Так начался их путь к «летающей тарелке», которую неуемная на выдумку Оля прозвала «Альсиной»…
Оля жадно разглядывала сейчас все вокруг, стараясь впитать в себя этот чужой, оказавшийся таким страшным для нее мир.
— Я не могу избавиться от ощущения, что все мы здесь стали маленькими, крохотными гномиками, вокруг же все кажется таким огромным. Недаром вы внушали мне, что этот мир вроде увеличительного стекла, через которое видны все уродства и нашего мира.
— К сожалению, рассматривать ваш мир через такое увеличение необходимо. И, думаю, вы вернетесь домой уже с иным представлением о том, что вас всегда окружало.
— Ради этого, по существу, мы и предприняли наше путешествие — сравнить свой мир с другими мирами, — заметил Кочетков.
— Но почему, — обратилась Оля к Альсино, — почему получается так, что нецивилизованные найны — средоточие Добра, они не хищные, травоядные; а обогнавшие их в развитии, может быть даже их потомки, напоминающие неандертальцев, являются воплощением Зла, жестокости, дикости? Уже не звери, но хуже зверей?
— К сожалению, то же можно сказать и о нашем собственном мире, — вздохнул Кочетков. — Достаточно вспомнить горячую точку, где повредили нашу «летающую тарелку» и где бессмысленно убивают детей, женщин, стариков, не говоря уже об ополченцах. И все ради нелепых идей о превосходстве своей национальности над другими.
— Видите ли, — задумчиво ответил Альсино. — Я постараюсь ответить вам, если хотите, привлекая образ поэтический. Разум подобен Светочу. Когда он еще не поднялся над горизонтом, то не отбрасывает теней, я имею в виду теней Зла. По мере разгорания и восхождения Светоча на небосводе, эти тени Зла неизбежно возникают. И на том уровне развития, на каком находится ваш мир, даже становятся чуть темнее.
— Но когда? Когда эти тени Зла исчезнут? — воскликнула Оля.
— Когда разум достигнет зенита.
— Ах вот как! И у вас так же?
— Вы увидите, — пообещал Альсино.
Глава 7
ПАДЕНИЕ
Падать — падай, только не духом
В довершение ко всему сама природа ополчилась на иномирных пришельцев.
Они появились здесь на своей «летающей» и упавшей «тарелке» в час уходившей грозы, когда она отгремела артиллерийскими раскатами за горизонтом. Теперь же, невиданная по силе, обрушилась на лес, по которому пробирались наши герои. Удары грома следовали один за другим, сливаясь в непрекращающийся грохот горного обвала.