Может, у неё уже паранойя?
Нет… Ничего, разберётся.
***
И вот, младенец уже на руках Ангелины. Маленькая девочка, с почти черными, лишь немного отливающими синевой, волосами и такими выразительными глазами. Она не плачет, а лишь удивленно смотрит на ту, которая спасла ей жизнь. Ее только что начавшуюся жизнь…
Голова кружится. Так, что женщина уже не видит ничего…
Она мягко опустилась на пол, так, что младенец оказался на ее груди. После сознание отказалось ей подчиняться…
***
Первым, кого увидела вбежавшая Дени, была синеволосая девушка, уже укрытая плащем. Девушка была мертва.
- Коноэ? - с ужасом прошептала Денивелл, но через пару минут вспомнила, что томогара просто сгорит, если вдруг… - Харука… - Дени посмотрела на тело. Да, сомнений не было: это она. А, значит, против деревни выступает приемник некроманта. Но зачем…
Впрочем, было ещё что-то. до боли, до ненависти знакомое… только узнать она пока не могла.
Хотя… своих врагов Дени узнавала не по лицу и не по голосу. Она чувствовала их энергию, силу, идущую от них, эмоции, которые они вызывали. А сейчас подсознание заботливо подкинуло картинку: корабль, ее подруга мертва, воин вытирает кинжал о плащ подруги… Кинжал…
Нет, кинжал никогда не даст такого ощущения. Не оружие, а враг здесь. Дени смотрела по сторонам, ничего не понимая: Мария склонилась к потерявшей сознание Ангелине… Иви держала на руках младенца, удивительно похожего на маленькую томогару… Дея о чем-то спрашивала Марию… Но где тогда он? Где? В том, что рядом, Дени не сомневалась.
“Надеюсь, он на стороне нападавших.”, - мелькнуло у неё в голове. По всему выходило, что враг очень близко…
Вот только - а нужно ли это ей самой? этого женщина пока не могла понять сама.
========== Правда о прошлом ==========
Предупреждение: глава содержит элементы насилия и описание секса с несовершеннолетними (не очень детально, но есть). Если вам неприятны такие подробности - пропустите часть, выделенную курсивом. Обидно, конечно, но что поделаешь? Не знаю, стоит ли ради одной главы выносить все это в предупреждение, но рейтинг фика я повышаю
Пламя костра освещает поляну, придавая ей поистине демонический вид. Сегодня дрова пришлось собирать в спешке, поэтому горят они не ровно, трещат и то и дело выбрасывают вверх очередной поток искр, которые, кажется, надеются улететь к небу и стать новыми звездами…
Настоящие же звезды, холодные и равнодушные, смотрят на нас сверху. Мама говорила, что звезды – это как глаза богов… Я не верю. Иначе где были эти боги…
Я опустил глаза. Совсем рядом со мной спит, свернувшись подобно кошке, девушка, чьего настоящего имени я не знаю до сих пор. Ее растрепанные каштановые волосы скрывают лицо, прекраснее которого для меня нет. Девушка, за которой я готов идти хоть на край света… теперь идти мне разве что туда…
Я не достоин ее. Не достоин, хотя она и улыбается, когда я говорю об этом. Улыбается и нежно целует меня. Иногда она говорит, что любит… я произношу эти слова намного чаще…
Я не достоин ее. Потому, что я должен был убить ее. И, наверное, даже убил бы…
***
Я еще хорошо помню сырые подвалы, освященные только коптящими факелами, тяжелые двери камер, приглушенные крики и стоны заключенных…
Особенно я любил молодых девушек. В момент, когда я закрывал последний засов на двери, они становились только моими. Моими, до самого конца…
На самом деле нам запрещено иметь любовниц. Вот, находили выход…
Женщины. Лучше – если молодые девушки. Иногда дети. Я очень расстраивался, когда мне доставались мужчины, юноши, даже мальчики. В отличие от моих друзей, меня они не привлекали совершенно. С них я только выбивал нужную мне информацию. А вот девочки…
Последней было от силы десять. Она клялась, что не знает ничего. А меня и не интересовали ее знания: главное, что она была в моем вкусе. Привычным движением меча я разрезал ее платье…
Я еще помню ужас на ее лице. Помню, и, надеюсь, не забуду никогда. Тогда это заводило меня, заставляло двигаться вперед. И вот, наши губы уже соединились, в первый и последний раз. Она пытается закричать, но я прижимаю ее к стене, свободной рукой развязывая неподатливый пояс на штанах. Кричи не кричи – выхода у тебя уже нет…
Мне нравилось, когда они кричат. Нравилось, что сопротивляются до последнего. Тогда кульминации можно достигнуть буквально за несколько движений. Хуже, если кто-то из них принимает происходящее как должное и старается не шевелиться. Таким приходилось делать больно…
Кульминация… а дальше уже привычное дело. Можно воспользоваться веревкой, можно немного сжалиться и позволить умереть от ножа. В живых они не оставались, ведь нам запрещено иметь связи…
Иногда они на самом деле что-то знают. Тогда приходится подождать. Приходится применять различные методы, чтобы заставить их заговорить. Мне нравился хлыст. Нравилось наносить удары, нравилось слышать крики жертв. То, как женщина кричит, получая очередной удар, напоминает женский крик во время оргазма. Меня это заводило…
Порой я продолжал пытки, даже когда все становилось очевидно. Для того, чтобы и в последний раз дойти до нужного состояния…
Они плакали. Конечно, они плакали и молили о пощаде. Мне нравилось убирать их слезы одним движением руки, нравилось смотреть им в глаза, в глаза девушек, понявших, как близка смерть. Порой мне хотелось поцеловать их на прощание, но при мысли о том, что я рискую почувствовать вкус своего семени, меня передергивало. Тех же, кто еще не был приговорен, кто молил о пощаде, я не мог целовать.
Порой попадались совсем маленькие девочки. Одна из них досталась мне сразу после поста. Это была эйфория. Эйфория длиной в ночь… Сначала она кричала, кусалась и пыталась вырваться, после, познакомившись с моим хлыстом, умоляла отпустить ее, чуть позже просто всхлипывала… Утром я прекратил ее мучения, когда она уже не могла даже пошевелиться.
Мой поцелуй был подобен смертельному приговору. Жаль, что никто не знал об этом.
***
Искры взлетали вверх, все выше и выше, чтобы погаснуть, не достигнув даже верхушек деревьев. Так и люди, стремясь достигнуть высот, сгорают раньше времени. И лишь далеким звездам суждено сиять…
***
Впервые я узнал, как сладок запретный плод, полученный силой, когда еще направлялся на службу. И пусть до нее у меня были женщины, одна из них даже родила от меня, но ту девушку я не забуду никогда.
Я встретил ее в лесу. Девушка лет тринадцати, наверное, она была чьей-то невестой. Она улыбнулась мне, спросив о чем-то. Не знаю, что произошло в тот момент.
Я вдруг понял, что мы одни, что никто не услышит ее… Я сорвал с нее одежду, силой прижал ее к дереву… Я чувствовал, что моя мужская сила на время покинула меня. Что ж, у мужчины есть пальцы…
Девушка вскрикнула, на руках я почувствовал теплую кровь. Этого было достаточно, чтобы разбудить во мне зверя. Через пару секунд я уже вошел в нее…
Она кричала лишь пару минут, а после лишь всхлипывала. Все успокаиваются, когда понимают, что выхода нет…
Ту девушку я задушил, а тело сбросил в реку. Я не хотел быть узнанным.
***
Пламя мягко уничтожало дрова, оставляя лишь пепел. Наверное, то же чувствовали и мои жертвы. После того, что делал я, лишь пепел должен был остаться в их сердцах. Пепел ненависти и разочарования, который болью отзовется в сердцах любящих их людей…
***
И еще один день я буду помнить всегда.
Я вошел в камеру.
К деревянному креслу, именуемому нами троном, была привязана девушка. Она не была совсем уж юной, скорее всего – даже не невинна. Хуже было то, что я не знал, что должен делать и известно ли ей хоть что-то.