Я открыла дверь с крупными бигуди на голове.
– Как дела, Митя?
– Нормально, отца перевязали и отпустили домой, мать положили в палату, из которой недавно выписали, колесо сменил, – проговорил Митя, плюхнувшись на собранный диван, – Мийлора, а ты что такое объемное купила?
– Собачку хочу купить, вот и купила перевозку для нее, домик, поводки с камнями, посмотри, какие красивые, – и я достала ошейник и поводок, с крупными украшениями.
– А куда с прической собиралась? Я ее заметил перед тем, как ты сникла под водой.
– Ты мне, как всегда все испортил, у меня сегодня свидание.
– Правильно, что я тебя облил водой, я не хочу, чтобы ты шла к другому мужчине.
– Митя, мы с тобой только знакомые, какое тебе дело до моих мужчин, ты мне не муж!
– Я твой сосед, с тех пор, как себя помню, ты мне, как родная, можно сказать.
– Глупец, я свободная женщина, без мужа, могу выбрать себе мужчину своей жизни или нет?
– Можешь выбрать меня.
– Так, ты еще со своей женой не развелся, сбежал от нее и живешь у родителей, а я то здесь при чем?
– А, если я тебя люблю?
В это время на улице, загорелось колесо машины, хозяин которой истратил свой огнетушитель на машину Мити. Дым повалил черный и едкий. Окна хозяина машины выходили на другую сторону дома. Он пожара не видел.
Дворник Маня рядом со своим домом разбила цветник, ей очень мешали машины, заезжающие на газон, она придумала маленькую хитрость. Если машина заезжала на газон одним колесом, то вторым невольно ехала по асфальту и включала зажигалку, спрятанную в асфальт. Против лома нет приема, – так думала дворник, и ломом пробила в асфальте ямку, заточила в нее зажигалку, подлила бензина. Колесо включало зажигалку, бензин горел, колесо дымило и горело. Весь секрет Мани, для охраны газона с ее цветочками. Чего она хотела? Чтобы показали ее и ее газон по телевизору, и ее показывали по телевизору вместе с ее цветным газоном.
Маня словно потерялась в жизни и жила рядом с запасным аэродромом, почему он запасной, ей было не понять, но он ей безумно нравился. Странный аэродром, чаще всего на нем стояли Яки и вертолеты, иногда приезжали летчики, садились в самолеты и улетали. Женщина на глаза им не попадалась. В огражденье аэродрома был свой лаз, она его никому не продавала, сама подкопала, сама лазила и закрывала ветками перед уходом. Надо сказать тем и жала.
Аэродром обслуживали несколько человек, иногда вообще никого не было видно, поэтому вездесущая Маня чувствовала себя на нем, как дома. Она знала, где стоит горючее, как открыть двери, как их закрыть. У нее был такой беспробудный вид, что, глядя на нее, все пытались ее в упор не видеть и не видели, на свою голову.
В ветвях одного дерева Маня не поленилась и сделала насест, она забиралась на него, и ощущала себя летчицей, наблюдая за обстановкой на аэродроме. Ей нравились летчики, нравились военные в форме, мужчины, что надо, но не для нее, это она безрадостно осознавала.
Женщина не кручинилась, ходила в брюках и куртке списанных служителями аэродрома на помойку, поэтому сильно от них не отличалась, то есть сохраняла свою невидимость. Волосы ее никто не видел, на голове у нее всегда была кепка, которая менялась непонятным образом. Как-то на аэродром приехал картеж машин, один военный и один местный летчик сели в самолет. У военного на погонах была одна звездочка, Маня разбиралась в их количестве, но не в качестве. Военный с одной звездочкой улыбался задорной улыбкой, Маня так и обомлела, он ей понравился.
Она уже жалела, что горючее взяли из ангара, которое она сама лично разбавила.
Каким образом? Все вам расскажи, что она зря жила под его забором, можно сказать в землянке. Рядом с аэродромом шла траншея времен второй мировой войны, в одном месте этой траншеи была землянка, ее Маня и облюбовала себе в качестве летней дачи. За подобное жилье она естественно не платила, но кушать ей всегда хотелось.
Она нашла мужичка без особых примет и внешности, он у нее покупал авиационный бензин. Так и жила Маня на своей летней даче. Как-то сидя на насесте ей пришло в голову, что люди могут обнаружить отсутствие горючего, его утечку. В минуты трезвости Маня решила, что не позволит такого обстоятельства, нет, она не вредитель, она Маня. Все, и стала Маня носить воду. У нее было две фляжки, в одну бензин вливала, из другой добавляла воду. Все путем, как в аптеке. Дебет и кредит.
Самолет набрал высоту и заурчал, словно в его желудке было много пива, а не бензина. Маня прищурилась, глядя в голубое небо. Она чувствовала, что военного с одной звездочкой на погонах ей больше не увидеть. Телевизора в землянке у нее не было, газеты она читала крайне редко, но сердцем чувствовала, что сделала большую глупость.
Правильно чувствовала. Самолет пошел в пике, и нырнул в землю. Маня прямо ахнула.
Она этого не хотела, у нее самой журчало в желудке, и она покинула аэродром в поисках пресловутой пищи. Ей перепал пакет молока, булка, и больше у нее денег не было. Маня пошла к своему насесту с пакетом молока, и булкой. Впервые ее задержали с этим пакетом молока, но молоко спасло, и ее отпустили. Народу понаехало, мужиков видимо, не видимо. Все вокруг упавшего самолета суетились, ели пробралась она к своему насесту.
Видит она сквозь листву, что останки люди собирают, два ведра набрали. Ужас прямо охватил ее. Решила она, что не будет больше бензин разбавлять, а то такие мужики в землю врезаются, жуть, какие красивые. Через сутки народу стало поменьше, и она пошла на место падения самолета. Бульдозеры уже почти все сравняли.
В луже лежала рука, в другом месте она обнаружила ухо, под ухом была родинка или грязь. Все, что насобирала, положила на бугорок и исчезла. Нашла погон с одной звездочкой и взяла его в качестве сувенира от красивого военного. От молока шумело в голове, не ее это напиток, ей бы бутылку, и голова не болела. Молоко промыло одну извилину в ее мозгу, и Маня вспомнила, что у нее был муж, летчик, что он летал на Яке, поэтому она и живет рядом с запасным аэродромом. Она еще что-то пыталась вспомнить и не хотела вспоминать, а чего она не хотела вспоминать, она не помнила.
Маню осенила простая мысль, что надо помянуть погибших, а нечем. Тут она заметила, что на аэродром идет женщина в сопровождении двух военных, в форме такой же, как у погибшего майора. На аэродром их не пустили, появилась охрана, а только что никого не было. Они постояли и ушли, оставив… Женщина сорвалась с места, и правильно сделала, у ворот стояла бутылка и лежала закуска, и граненый стаканчик.
Маня потянулась за бутылкой, охранник схватил ее за руку:
– Куда, Маня!? Не для тебя стоит.
– А ты откуда меня знаешь?
– Ты меня не помнишь?
Маня напрягла всю свою память, но не могла вспомнить ровным счетом ничего.
– Не помню! – вскрикнула Маня.
– Я друг твоего покойного мужа.
– У меня нет покойного мужа. Я одна! – гордо заявила женщина.
– Совсем ты плохая стала, а какая красавица была, – заговорил охранник.
– Ты меня не тревожь, – сказала Маня, описывая рукой в воздухе движения.
– Ты, что за воздух держишься?
К ним подошла я:
– О, опять Маня здесь бродит, ушла бы она, куда подальше пока идет выяснение падения самолета.
– И эта меня знает, – пробурчала Маня.
– А кто тебя не знает! – в сердцах сказала я, – раньше от тебя всегда пахло цветочными духами, а теперь! – и я с горечью махнула рукой.
– Мийлора, ты чего волнуешься за нее, побродит тут лето и уйдет, – сказал охранник.
– Маня, ты пол можешь мыть? – с Мийлорой на понимание спросила я.
– У меня земля вместо пола ее мыть не надо.
– Уборщицей будешь работать, тут в административном здании?
Взгляд Мани покрылся мглой, и она побрела к насесту.
– Мийлора, она не в себе, что ты от нее хочешь? – спросил охранник.