Ну что ж, раз не задержал, значит можно заняться полезным делом, решил я, и быстрым шагом направился «куда глаза глядят».
* * *
Пройдя метров триста или четыреста, я всё больше и больше начал удивляться разнице в ландшафте. Удивляться тому, что я видел за окнами «Жигулей» и теперешнему. Куда подевались, мост через реку, туннели и автострада? Была лишь просёлочная узкая дорога, да по бокам её, невысокие, с темнеющими провалами каких-то входов, холмы. Что могла означать такая разница? Что?
Ну, что ж, потом разберусь, решил я, и пошагал дальше.
Дорога, освещаемая всё той же луной, хорошо просматривалась метров на сто-двести. Она была ровна, как стрела - никаких поворотов, и пустынна. Только я и лунный свет были на ней.
Где-то впереди, за границей света и темноты, послышались странные звуки, больше похожие на вой, чем на плач. Что бы это могло быть? - подумал я и, поубавив шаг, прислушиваясь и поглядывая по сторонам, продолжил идти. Меня влекло любопытство, желание узнать, кто, человек или зверь так воет?
По мере моего приближения к источнику «воя», граница лунного света тоже продвигалась впереди меня. Вскоре я вышел на ровную площадку, посредине которой, возвышалось здание кубической формы, высотой метров в пять-шесть.
Из здания, а оно было без окон и дверей, и исходил тот, настороживший меня, низкий вой.
Возможно вход с тыльной стороны, подумал я, и осторожно, делая по половине шага, прислушиваясь и озираясь по сторонам, направился вокруг него.
Дойдя до угла боковой с задней стеной, я неожиданно упёрся в какую-то невидимую преграду. Она пружинила, но, сколько, и с какой бы силой я не нажимал на неё, она не поддавалась. Эта невидимая упругая преграда не давала мне возможности даже заглянуть за угол здания.
Я, уже более смело, обошёл его, и попытался, с другой стороны проникнуть за угол.
Тот же результат!
Когда и вторая попытка мне не удалась, я остановился в раздумье, а затем, облокотившись спиной об стену, присел на корточки, и задумался.
Попасть внутрь куба со стороны стен я не могу. Узнать, кто, или что там воет, тоже не могу.... а если... взобраться на крышу? Может оттуда я смогу проникнуть внутрь? Но, как туда забраться без лестницы? И я начал перебирать в памяти способы такого подъёма.
Перебрав известные мне, я, кажется, нашёл подходящий для себя вариант.
Нужно набросить на ограждение крыши крюк с привязанной к нему верёвкой, и по ней взобраться...
Стоп, стоп! Размечтался! Где крюк? Где верёвка? - осадил я разыгравшееся воображение. Тоже мне, скалолаз гребаный! Размечтался! Специально для тебя тут приготовили оборудование...
Чёрт подери! Должно же быть какое-то решение. И потом, надо же проверить, может быть, есть на крыше какой-нибудь лаз, или люк? Надо? Конечно надо. Тогда, думай дальше, приказал я себе, и вновь погрузился в размышления.
В таком состоянии я просидел минут пятнадцать, и докопался таки до решения проблемы подъёма! Я решил применить опыт попавших в затруднение скалолазов. То есть, пряжкой ремня выковырять пазы между блоками и, держась за них, подняться на стену.
И вот, я уже почти три часа, держась пальцами одной руки, и разутыми ногами стоя в выщербленных пазах между блоками, выскребал следующую ямку...
Труд, достойный Титанов!
Уже почти наполовину торса поднявшись над стеной, я хотел праздновать победу, но тут... мощный удар в грудь и голову, швырнул меня вниз. Совершив пару раз сальто-мортале, и в завершение кульбит, я плашмя приземлился на землю. Правду говорят «Знал бы, где упадёшь, соломки настелил». Но я-то ведь не знал!
Провалявшись без сознания пару часов, я поднялся, и «захромал», потирая бока и охая от боли, обратно.
Первая попытка выбраться на волю, оказалась неудачной! Но желание получить Свободу, было сильно! И я предпринимал и предпринимал попытки прорваться во многих местах, но везде терпел полное фиаско!
Куда бы я ни сунулся, везде меня встречало силовое поле! Оно колошматило меня, сбрасывало с высот на землю. Моё тело было до того избито, что представляло собой сплошной синяк.
Рабы, наблюдая исподтишка за мной, и видя, в каком плачевном состоянии я нахожусь, соболезнующе кивая головами, говорили - бедняга, и добавляли - не иначе как, чокнутый! А иногда, когда находили меня где-нибудь вновь побитого, или без сознания, приносили в барак и, осторожно ложили на «постель».