В один из домов на окраине Гарволина, в двери своей квартиры ворвалась запыхавшаяся девочка. - Мама! - с порога крикнула она. - К нам марсиане прилетели! На автовокзале стоят. - Так они на автобусе приехали? - с интересом спросила мать девочки, оторвавшись от чистки картошки. - Да нет же! Они прилетели, на чем-то таком блестящем! И на рынке сели! Бежим быстрее, сама увидишь! Быстрее! - Глупости какие говоришь! - рассердилась мама. - И вообще, что это ты домой прибежала? А как же уроки в школе? - Какие уроки? Всю школу распустили, сам директор помчался к марсианам, будет им геометрию рисовать, они по-человечески не понимают! Услышав про директора, мать сразу поверила и встревожилась. Бросив недочищенную картошку, она сорвалась с места и забегала по кухне, в панике восклицая: - Езус-Мария, вот и марсиане прилетели! Это за грехи наши Господь посылает нам испытание! Стой, ты куда? Вот сетка, поможешь мне. Куда же другая запропастилась? Ах ты, Господи... - Зачем сетка? - не поняла дочь. - Бери, не спрашивай, делай как говорят! Не помнишь, куда я кошелек сунула? Сахару надо купить и муки. Тут марсиане прилетели, а у нас никаких запасов! Как сумасшедшая бегая по квартире, женщина схватила деньги и сумку и, выскочив на лестницу, затарабанила в дверь соседки. - Пани Капарова, пани Капарова! Настал наш последний день! Марсиане прилетели! Я в магазин, на вас тоже займу очередь!
Комендант городского управления милиции, нервно застегивая на себе пояс с пистолетом, отдавал распоряжения сержанту: - Немедленно свяжись с Главным управлением в Варшаве. Марсиане - это по их части! Пусть срочно принимают меры! И обзвоните все соседние отделения, чтобы прислали в Гарволин подкрепление, нам не хватит людей. Неизвестно, во что это выльется. А потом позвоните в Люблин. Мое мнение - надо подтянуть войска, но пусть сами решают. - А если что - стрелять без предупреждения? - на всякий случай поинтересовался сержант с телефонной трубкой в руке и совершенно идиотским выражением на лице. - Вы что, спятили? - остановился на бегу начальник. - Ни в коем случае не стрелять, сохрани Бог! Поняли? Ни в коем, даже в самом крайнем! А то скажут - мы виноваты, если начнется третья мировая. И пожарников вызовите! Хотя нет, похоже, они не любят пожарных. Тогда позвоните в войсковую часть! Но сами не вызывайте, ваше дело - только известить! А они уж пусть сами решают - вмешиваться или нет. На их ответственность!
Из костела вышел ксендз, сопровождаемый табунком жутко взволнованных баб, и очень неохотно направился к центральной площади. Идти туда ему явно не хотелось, бабы чуть ли не силой тащили его туда. - Не хватало еще на старости лет сделать из себя посмешище! - ворчал ксендз по дороге. - Ведь это все равно что изгонять злого духа из трамвая! Какой все-таки темный у нас народ! - Так ведь нет на них другого способа! - убеждали ксендза бабы. - А как они есть порождение адских сил, исчадие дьявола, при виде святого креста всю свою сатанинскую силу потеряют! - шипела ксендзу в спину старуха в черном, подталкивая упиравшегося священнослужителя. - А если даже весь народ поубивают, по крайней мере, примем смерть по-христиански, - вторила ей запыхавшаяся баба, набожно возводя очи горе. - Мученическую смерть примем как истинные католички, - радостно шамкала ковыляющая за ними бабулька, таща за рукав костельного служку с его причиндалами. - Темный народ, темный народ, - недовольно продолжал бормотать ксендз, однако, зная, что с этим народом ничего не поделаешь, выхватил из рук служки кропило и принялся кропить все подряд, что ему попадалось по пути, не замедляя шага. В том числе окропил и попавшегося под руку оператора кинохроники. Довольные бабы истово осеняли себя крестом. К их кучке присоединялись по дороге осмелевшие верующие. - Темный народ! - твердил свое ксендз, не переставая, однако, кропить все подряд направо и налево. - Не понимают того, что, если эти существа и в самом деле явились к нам с другой планеты, могут усмотреть в моих действиях покушение на их свободу совести. Или вообще воспримут как акт агрессии... Тут шествие выбралось на площадь. Узрев блистающий космический аппарат, над которым продолжал таинственно кружиться, рассыпая искры, светящийся круг, ксендз застыл как вкопанный. К этому времени на площадь вернулись многие из тех, кто в панике драпанул, приняв за нападение защитную реакцию инопланетян. Теперь-то гарволинцы поняли - гостям просто не понравилось, что пожарники собираются поливать их из своих шлангов, сами же гости явились явно с мирными целями. Вон как спокойно стоят, никому ничего плохого не делают. И постепенно вокруг космического корабля опять собрались зеваки, стоя, однако, на почтительном расстоянии от него почти правильным полукругом. К ним постепенно присоединялись и другие беглецы, выглядывавшие из своих укрытий и убедившиеся, что первым смельчакам космиты ничего плохого не сделали. Космические пришельцы тем временем поделили между собой обязанности. Двое из них взяли на себя охрану своего корабля, трое остальных приступили к установлению контактов с землянами. Директор школы, он же учитель математики, мелом чертил на булыжниках мостовой формулу теоремы Пифагора. Бедный математик уже пятый раз изображал формулу, пытаясь заставить непонятливое космическое существо перейти с неровного, выщербленного участка мостовой на более ровный тротуар, где теорема Пифагора предстанет если не во всей красе, то по крайней мере в приемлемой форме. Издали математик очень напоминал хозяйку, заманивающую в курятник упрямую курицу, подбрасывая ей зерно. Космический пришелец послушно топал за математиком, позволяя себя завлечь, за ним последовали и остальные, смешно ступая своими гусиными лапами. Добравшись до ровных квадратов тротуара, математик начал наконец проводить полноценный эксперимент. В пятый раз изобразив треугольник, он дорисовал квадраты к двум его сторонам, вопросительно взглянул на космическое существо и протянул ему мел, всем видом приглашая продолжить общение. Три космических чудовища, с трудом согнувшись над чертежом, похоже, изучали его внимательно, затем выпрямились, сдвинув свои круглые головы. - Как вы думаете, чего он от нас хочет? - взволнованно поинтересовался социолог, на всякий случай шепотом. - Он изобразил теорему Пифагора, - так же взволнованно ответил консультант. - Насколько я ее помню, мы должны дорисовать третий квадрат на оставшейся стороне треугольника. Это я еще со школы помню. А вот если он перейдет к высшей математике... - Ну так дорисуйте ему этот квадрат! - Я? - возмутился консультант. - Да мне ни в жизнь не согнуться! Тем временем закаленный в общении с дубиноголовыми учениками преподаватель ласково и терпеливо уговаривал пришельца: - Ну возьми же мелок! Не бойся! Что надо тут изобразить? Подумай хорошенько... Толпа на площади, затаив дыхание, с напряжением следила за исторической сценой установления контактов землян с пришельцами из глубин Вселенной. Ни один из зевак не остался равнодушным, каждый на свой лад переживал торжественные мгновения, стараясь не помешать. Если и обменивались замечаниями, то только шепотом. - Гляди, совсем ходить не умеют, как паралитики какие... - Может, они у себя и вовсе не ходят. - А что, летают? - Кто их там знает. Или летают, или ездят на чем... - Да, не скажешь, что они спортивного склада, - недовольно заметил местный футболист. - Спортсмены не спортсмены, а видишь, откуда прилетели! - возражали ему. - По-русски никто не пробовал с ними заговорить? - интересовались в толпе. Ему отвечало сразу несколько голосов: - Да по-всякому пробовали. И по-русски, и по-английски, дворник Шварц вспомнил свои военные годы и по-немецки попробовал, а парикмахер, тот даже по-французски спросил, парле ву Франсе? - И что? - А ничего! Не знают иностранных языков, молчат как пни. - Аптекарь по-латыни к ним обратился! - Интересно, что он им по-латыни сказал? - Названия лекарств, больше он ничего не знает, да они все одно не поняли. - Жаль, по-китайски никто у нас не умеет... - Пан, ты в своем уме? Храни нас Господь от китайцев... - Люди, а что там в середке у них такое желтенькое чернеется? - Я бы уж скорее с ними по-японски попробовал. - Так попробуй. Люди, дайте человеку с японским пройти! - Да нет, я-то сам не говорю, думал, может, кто умеет. - О, председатель местной кооперации два года во Вьетнаме сидел! Надо за ним сбегать! - Какой смысл? Они вообще не говорят по-человечески! - Глядите, глядите, наконец до них дошло! Одно из космических чудовищ неуклюже взяло мел в лапу и, шагнув через тротуар, с трудом накорябало на стене дома косую линию, долженствующую соответствовать третьей стороне треугольника. Площадь замерла, даже ничего не смыслящие в геометрии гарволинцы поняли, что настал исторический момент. И когда пришелец вкривь и вкось изобразил на черте нечто отдаленно напоминающее квадрат, зеваки разразились рукоплесканиями, криками и одобрительным свистом. Безумно взволнованный историк шептал на ухо директору школы: - Видите, они оперируют мысленными аббревиатурами. Высшая степень цивилизации! Надо бы им нарисовать нашу солнечную систему, а еще лучше всю нашу галактику, может, покажут, откуда прилетели. Потрясающе! Колоссально! Наверняка их космический корабль двигался с помощью умственной энергии! Рисуйте же! - Солнечную систему я еще изображу, - сконфузился математик, - а вот галактики наизусть не помню. И вообще мне проще общаться с ними математически. И, вынув из кармана запасной кусок мела, директор школы принялся что-то писать на стене дома. Оставшиеся караулить вертолет сатирик с пилотом были очень недовольны поведением своих коллег. - Ведут себя как бараны безмозглые! - выходил из себя сатирик. - Люди им аплодируют, поздравляют, а им хоть бы хны! Кретины! - А что бы вы делали на их месте? - поинтересовался пилот. Раскланивались бы? - Да хоть как-то прореагировать же надо! Представьте, что вы приземлились на какой-нибудь Альфе Центавра. Приземлились, значит, приступили к установлению дружеских контактов, а тут вдруг центавряне принимаются испускать какие-то непонятные звуки. Для вас совсем непонятные, на земные не похожие, то ли хрюкают, то ли стенают. Ведь это наверняка заставит вас как минимум встревожиться! - Точно! - согласился пилот. - Я бы обернулся и посмотрел, чего это они. Какое у них, к примеру, выражение на лицах... - Да нет, - засомневался вдруг сатирик, - по выражению правильной реакции не определишь, вы ведь не у себя на Земле. Вдруг тамошние жители в приливе дружелюбия начинают скалить зубы или плеваться? Нет, нам правильно их реакцию никак не оценить. Сообразительный пилот сразу усек суть проблемы и задумался. - Холера! Вы правы. Тогда, может, дать им понять, что мы не первый раз на Земле, что случалось незаметным образом навещать гарволинцев и раньше, так что мы знакомы с их обычаями и чрезвычайно признательны? Сатирик полез было в затылок, чтобы почесать его, да вовремя одумался. Пилот тоже непроизвольно привел в движение свое оружие - автомобильное шасси, которое тут же оглушительно загрохотало. Грохот заставил ближайших зевак отскочить, а сатирика с пилотом привел в чувство. - Неплохо было бы приблизиться к людям и дружески дать им понять... Только как? Пилот помнил о дисциплине. - Мы не можем покинуть свой пост, - сурово сказал он. - Нам с места двигаться нельзя. За разговором и раздумьями пилот с сатириком не заметили, как к космическому кораблю приблизился ксендз - бабы немного отстали - и, вытащив кропило, замахнулся им на корабль. В этот момент одно из стерегущих машину страшилищ направило на него какую-то странную штуку, оглушительно загремевшую. Ксендз было попятился, но, услышав, как за спиной заголосили правоверные католички, с отчаянной решимостью ступил шаг вперед и окропил машину, страшилищ-марсиан и передний ряд зевак. Многие из последних преклонили колени и принялись истово молиться. Редактор с микрофоном в руке и блаженным выражением на лице растроганно наблюдал с близкого расстояния церемонию окропления. Внезапно его схватил за локоть какой-то мужчина. - Вы журналист? - спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал: - Впрочем, это не имеет значения, главное, у вас есть магнитофон, так что запишите это! - Что именно? - не понял редактор. - Грохот их странной машинки! Может, это вовсе не оружие, а их речь! Может, они с помощью машинки выражают свои мысли! Пусть потом наши ученые исследуют! Ну, скорей же! Прекрасно зная, что представляет собой машинка, редактор попытался отделаться от любознательного земляка. - Да нет же, не может быть! Просто грохочет, когда ее по булыжникам возят, слышите? На неровностях подпрыгивает и грохочет. Это никак не может быть их речью. Зачем морочить голову нашим ученым? Однако любознательный гарволинец мертвой хваткой вцепился в редактора и поволок его к марсианину, громко возмущаясь: - Вот у нас всегда так! Отсталый народ, двигай с такими вперед науку! Поймите же, в данном случае от вас может зависеть новый виток в развитии межпланетарных взаимоотношений! Да что вы упираетесь? Ну вот, теперь доставайте свой микрофон, пониже установите... Он сейчас опять пустит в ход свою машинку. Ну! Межпланетное чудище и в самом деле в этот момент с грохотом двинуло свою машинку. Обалдевший от натиска любознательного гарволинца редактор послушно поднес свой микрофон к дьявольской машинке. Люди на площади замерли, а чудище любезно принялось шуровать машинкой по булыжникам мостовой, словно понимая, что именно это от него требуется. Прижатый мощной дланью любознательного к земле, редактор старательно записывал грохот игрушечного грузовика... Тем временем учитель математики кончил выводить на стене дома какое-то математическое уравнение и выжидательно обратился к марсианину. Консультант по вопросам науки и техники, понимающе наклонив огромную круглую голову, приподняв руку с зажатым мелом, шагнул к стене и чуть не свалился с ног от мощного удара шлемом. Удар нанес стоящий рядом художник, излишне резко приблизивший свой шлемофон к шлемофону консультанта. - Ты что, спятил? - цыкнул консультант. - Я и без того плохо соображаю. - А что ты собираешься написать? - грозно поинтересовался художник. - Да любое другое уравнение, кое-что еще помню. - Соображай! Мы же не знаем ни их языка, ни их алфавита. - А я помню, как пишется альфа и омега, вот и напишу, - стал было хвастаться консультант, но художник закричал на него страшным голосом: - Осел! Никаких букв, даже греческих! - Так что же мне делать? - растерялся консультант. - Нарисуй ему что-нибудь! - Не умею я рисовать! И из геометрии ничего, кроме Пифагора, не помню. - Ну так изобрази ему строение атома. Поднапрягшись, консультант вспомнил, как на занятиях в Политехническом рисовали на доске строение атома, кивнул своей огромной головой и сделал шаг к стене, наступив при этом одной ластой на другую. Однако на ногах устоял и, неуклюже приподняв руку, принялся на уровне желудка чертить на стене какие-то безобразные эллипсы. Математик с волнением наблюдал за его творчеством. Социолог решил отметить и реакцию детей на прилет космонавтов. Для наблюдений он выбрал маленькую девочку, с увлечением евшую яблоко и во все глаза уставившуюся на него. Он, в свою очередь, уставился на нее. В толпе это заметили. Девочка на всякий случай спряталась за спинами взрослых. Один из зевак вслух предположил: - А может, оно голодное? - Э, какое голодное, - не согласился второй. - Наверное, просто хочет понять, что это такое. Второй вытолкнул девочку вперед, ласково приговаривая: - Не бойся, малышка, не бойся! Покажи ему, как у нас едят. - Оставьте ребенка в покое! - истерично вскричала какая-то женщина. - Еще что ей сделает... Глядите, какой он огромный и страшный! И неуклюжий. - Слон тоже огромный и неуклюжий, - возразил ей кто-то, - но ребенка никогда не обидит. - Да ведь это не слон! А ты если такой умный, сам и покажи. И немедленно из тесных рядов зевак выдвинулся вперед какой-то молодой человек с яблоком в руке, прочно встал перед марсианским чудищем и бесстрашно обратился к нему: - Ты, гляди внимательно. У нас вот так это делается, видишь? - И он принялся демонстративно пожирать яблоко, нарочно выразительно двигая челюстями и причмокивая. - Это у нас еда такая, дошло? И он протянул неземному существу второе яблоко. - Вот, возьми, попробуй. Да не бойся ты! Немного поколебавшись, марсианское чудовище приняло подарок. А перед ним уже, став рядком, пятеро добровольцев показательно пожирали яблоки, чтобы небесный гость имел возможность в деталях изучить процесс поглощения пищи на Земле. Растолкав их, к марсианину протиснулся какой-то оборванец с колбасой и протянул ее пришельцу. - Что вы все яблоками его угощаете? Может ему пожрать охота. У социолога от умиления слезы показались на глазах, что, к счастью, не было заметно со стороны. Сердце социолога переполняли поистине неземные восторг и эйфория. И безграничная любовь к этой чудесной общественности, которая столь благожелательно отнеслась к страшному созданию с далекой планеты, нежданно-негаданно прилетевшему в их тихий городок. Вот только что делать с полученными яблоком и колбасой? Съесть их он не мог, понятное дело, спрятать тоже некуда, бросить на землю - невежливо по отношению к дарителям, опять же можно испортить столь хорошее начало завязавшихся контактов. Вот и стоял он, держа в серебряных лапах земные дары, и потел от эмоций и от жары в своей металлической сбруе. И тут ему в голову пришла спасительная мысль. Неуклюже развернувшись, он зашлепал к оставшимся у космолета коллегам и протянул дары пилоту, которого опознал по оружию. - И что мне с этим делать? - спросил пилот, переняв дары землян. - Осматривайте, как нечто никогда вами не виданное, - посоветовал социолог. - Ах, что за реакция! Что за общественность! Славянское гостеприимство! Нельзя их разочаровать. Просто некрасиво будет с нашей стороны. - Хорошо. Если что еще путное дадут, берите... На почте и телеграфе клубились толпы людей. Все требовали немедленно соединить их с разными городами Польши или желали отправить телеграммы-молнии. Телефонистки и телеграфистки сбились с ног. Из толпы с трудом выбрался мужчина, который раньше других сообразил кинуться на телеграф, чтобы заказать разговор с Гданьском. Десять минут назад он, не помня себя, орал в трубку: - Помереть мне на этом месте! Клянусь, святая правда! Нет, ни капли во рту не было! Да, своими глазами видел! Так что садись на что угодно - машину, самолет - и двигай сюда! Важно первому это осветить! Видел я тут машину телевидения и кинохроники, но они здесь оказались случайно, так что никто заранее не знал! По-моему, представителей столичной прессы еще нет! Уверен, не розыгрыш. Не слышу, что? А, в данный момент рисуют друг дружке геометрические теоремы! Да не люди же, уверен! Пока неизвестно откуда, говорят, прямо из космоса...