Он улыбнулся как человек, который знает себе цену, и одновременно с уважением относится к умственным способностям собеседника. Он еще в лифте дал понять, что заметил мой страх, но не шутил по этому поводу, и он заметил излишнюю скабрезность моей шутки, но понял, что это тоже от волнения, и отреагировал вежливо и спокойно, успокаивая этим меня.
Такой же спокойный, внимательный взгляд темно-серых глаз скользнул по моему лицу. Не представляю, каким дурацким оно выглядело, но каким-то непостижимым образом незнакомец снова понял мои чувства.
- Что, серьезно? – спросил он, подняв бровь, и снова улыбнулся той фирменной неуловимой улыбкой. Я больше себе не принадлежала.
Меня хватило на то, чтобы молча сглотнуть, опустить глаза и расстегнуть пуховик. Его теплые руки осторожно помогли высвободиться из этого кокона, а затем он присел, расстегивая мою обувь.
- Спасибо вам, - прошептала я, думая только о том, почему так сносит крышу: из-за долгого отсутствия секса или все-таки из-за пива…
- Тебе нужно сесть, - мягко сказал он, и мы переместились в единственную комнату в моей квартире. На кухне только один стул, а тут два… но тут и кровать. На которой он, кстати, вряд ли поместится, но все равно неловко.
- Посмотри мне в глаза, - попросил незнакомец, как только мы сели. Я подчинилась – спорить с ним не хотелось, хотя это было возмутительно. Все-таки он начал приставать.
Но только глянув на него, я снова обожглась. И на этот раз вскрикнула, ощутив, как меня тянет. А в следующее мгновение он резко дернул за руку, и еще. Я снова вскрикнула, вот только боли не было. Как так?
- С рукой все, - сообщил он так спокойно, словно не произошло ничего невероятного.
Изрядно озадаченная, я предложила ему пива в благодарность, и мы выпили бутылку на двоих. У меня в холодильнике ничего больше не было, кроме шампанского, но его открывать еще рано – тридцать первое декабря завтра. Повертев в руках пустой бокал, я тихо осведомилась:
- Как вы это сделали?.. Мои глаза. И рука… мне не было больно!
- Я телепат, - просто сказал он. – Это был легкий гипноз для обезболивания.
Мой рот приоткрылся. Волевым усилием захлопнув его, я отвела глаза:
- Это безумие.
- Не больше, чем приводить с улицы домой мужчин втрое больше тебя.
- Если вы меня осуждаете, зачем шли? – рыкнула я в ответ.
- Я не говорил, что осуждаю. А шел лечить руку. Но это до того, как ты посмотрела тем взглядом в прихожей.
- Я никаким особенным взглядом…
- Тебе будет хорошо со мной. И почти также весело, как лепить снеговика, - сообщил он, посмотрев немигающим взглядом.
- Нет. Нет, нет, нет… и телепатов не бывает, - помотала я головой, но в этот самый момент ощутила, как по моему телу пробежал электрический разряд возбуждения.
- Да. Ты меня хочешь, - с третьей подряд крышесносной улыбкой вкрадчиво сообщил он и поднялся – но лишь для того, чтобы присесть на корточки у моих коленей. Наши лица оказались на одном уровне.
- Я… не знаю, - пролепетала я. – Ты не совсем похож на снеговика. У него нос оранжевый, и…
Мой рот закрыли нежным поцелуем. Он соблазнял. Боже, как он соблазнял. Его язык нежно втерся между моих губ, раскрыл их, вторгся внутрь и слегка обнаглел. Горячие ладони обхватили мою голову – ласково, очень ласково.
Я сдалась. После таких улыбок и поцелуя не сдалась бы только святая. А еще от него исходил восхитительный запах – очень свежий, но с легкой горчинкой.
Он занимался любовью так же, как целовался – ласково, покровительственно. Я даже не мечтала, что у меня когда-нибудь будет ночь с таким внимательным, заботливым любовником. И в то же время он не тянул ни одной лишней секунды, делая все на пике моего возбуждения. Меня раздели, уложили на пол, горячо ласкали и руками, и губами.
- Не бойся, - почему-то сказал он перед тем, как раздеться, но я очень быстро поняла, почему. Его размер соответствовал росту и габаритам. Мои бедра инстинктивно сжались, но их тут же нежно развели. Я часто задышала, упираясь ладонями в его плечи:
- Послушай, я не…
- Расслабься, - сказал он, обхватывая мои бедра огромными горячими ладонями. Через секунду его губы и язык оказались там, и я выгнулась, прерывисто вдыхая. Он хорошо знал, что делать и как. Очень скоро я поняла, что выгибаюсь и издаю дикие стоны. А потом почему-то плачу.