— А может, — сказал Майкл свысока, как он нередко обращался к младшему брату, — это была игуана?
Мэри мысленно простонала.
— Игуан мне и так девать некуда — тихонько сказала она орешкам кэшью.
— Сам ты игуана! — огрызнулся Эллиот.
— А почему бы и нет? — стоял на своем Майкл. — Говорят, в канализационных трубах водятся аллигаторы.
«Аллигаторы — вот их-то мне и недостает, — подумала Мэри. — Начну считать аллигаторов. Все-таки веселее».
Она закрыла глаза, и перед ее мысленным взором тут же возник клацающий зубами аллигатор. Великолепный экземпляр.
Она повернулась к Эллиоту.
— Эллиот, Майкл просто хочет сказать, что тебе это померещилось. Такое случается. Нам всем вечно что-нибудь кажется…
«Вот мне, например, грезится, что на распродаже случайно затесалось платье от Диора, и всего за два доллара! В каком сногсшибательном виде я появилась бы в кафе!»
— Такое не может померещиться, — упрямо возразил Эллиот.
— Быть может, ты видел сексуального маньяка? — предположил Майкл.
— Ради бога, Майкл, не говори так при Герти, — взмолилась Мэри.
— Мамочка, а что такое маньяк?
— Просто дяденька в плаще, милая.
— Или просто испорченный ребенок, — добавил Майкл.
— Майкл! — строго прикрикнула Мэри.
И почему в головы детей вечно лезут какие-то извращенные мысли? Всякий раз одна и та же история! Неужто нельзя за едой (на второе она поджарила рыбные палочки) вести утонченно-шутливую беседу…
— Послушай, — не унимался Майкл, как всегда, игнорируя просьбу матери, — а вдруг это был эльф или даже гном?
Эллиот швырнул вилку на пол.
— Какой эльф, дерьмо!
Дерьмо! Мэри почувствовала, что ей становиться дурно. Как в ее маленький семейный круг проникло такое выражение?
— Эллиот, не смей произносить это слово за столом. И вообще в нашем доме!
Эллиот угрюмо уткнулся в тарелку.
— А вот папа поверил бы мне!
— Так позвони ему и расскажи, — предложила Мэри, а про себя подумала: «Если у него еще не отключили телефон за неуплату».
— Не могу, — сказал Эллиот. — Он в Мексике, вместе с Сэлли.
Мэри сама не знала, как ей удалось сохранить присутствие духа при упоминании имени ее бывшей подруги, а теперь лютого врага. Она только ниже пригнулась к тарелке с рыбными палочками. «Как иногда жестоки дети, — подумала она. — Особенно Эллиот».
— Если увидишь это снова, чем бы оно ни было, не приближайся. Позови меня, и я распоряжусь, чтобы за ним приехали и увезли.
— Кто? Собаколовы? — поинтересовалась Герти.
— Именно.
Гарви тихо зарычал на заднем крыльце, дожевывая коврик, на который давно покушался.
— Но ведь его подвергнут лоботомии[5], — сказал Эллиот, — или используют для каких-нибудь опытов.
— Ну и что? — ответила Мэри. — Это отучит его лазить по чужим грядкам.
Городок уже спал, когда это выползло из леса и двинулось к спящему городку. Оно не слыхало о лоботомии, но имело основание опасаться, что из него сделают чучело.
Перепончатые лапы обремененного годами существа почти бесшумно несли его к дому мальчика. Инопланетянин спустился с холма, оставляя за собой след как от большой дыни, которую волокли два утконоса. В доме было темно, свет виднелся лишь в одном оконце.
Инопланетянин осторожно заглянул поверх забора, вращая огромными выпуклыми глазами. Собаки не было видно.
Надо только дотянуться пальцем ноги до задвижки, как принято у землян… и тебя внесет внутрь.
Чудесные таблетки «М&М» вернули его к жизни. Удивительные таблетки! Корабль прилетит через тысячу лет; если таблеток хватит, возможно, удастся продержаться…
О чем ты мечтаешь, старый тупица! Тебе никогда не вернуться туда.
Он поднял глаза к небу, но сверху на него повеяло такой грустью, что он тут же потупился. Никакие «М&М» не спасут его, если товарищи по экипажу его бросили здесь.
Почему они так сделали?
Неужели не могли его подождать?
Он захлопнул калитку ногой, как это делал мальчик. Ничего не поделаешь: хочешь подружиться с землянами — принимай их обычаи.
Он прокрался через задний двор и, к своему изумлению, увидел мальчика, который лежал в спальном мешке возле овощной грядки.
Дышал мальчик спокойно. Легкий пар выходил изо рта — ночь была прохладной.
Инопланетянин задрожал, из кончиков пальцев его рук и ног заструилась дымка беспокойства, страха и замешательства.
Вдруг мальчик проснулся.