Мэри оторопела. О, Боже, лишь бы не какое-нибудь очередное несчастье с детьми, лишь бы не сегодня, лишь бы не укусы, вывихи или еще что-нибудь ужасное, что может быть следствием всех этих баталий…
Она тяжело опустилась в кресло, и оно жалобно заскрипело, словно готовые вот-вот лопнуть сухожилия.
— Что-нибудь серьезное?
— Ты и представить себе не можешь, насколько серьезное.
Она вскочила; голова кружилась, на нее надвигалось что-то ужасное.
— Помнишь гоблина?
«Лишь бы не какой-нибудь сексуальный маньяк», — промелькнуло в голове Мэри. Что творится в семье?..
Теперь глаза, как медузы, были у Майкла.
На лестнице послышались шаги Герти, и Мэри поразилась, как в доме сотрясается пол под ногами пятилетней девочки.
— Мама! — закричала Герти. — Они ушли! Их нет в чулане!
— Кого это «их»? — Мэри недоуменно посмотрела на сына.
— Пойдем, ма, я тебе просто покажу, — сказал Майкл.
Он повел ее наверх, к ванной.
— Дай самую торжественную клятву, какую только знаешь, что… — начал он.
— Майкл… — Мэри ничего не могла понять, а сын, как назло, говорил так, будто играл в «Драконов и демонов». — Что произошло?
Майкл открыл дверь и отдернул занавеску ванны. Мэри моргнула, какое-то время ее глаза были закрыты, и она боялась их открыть: ей показалось, что на дне ванны шевелится клубок рептилий. Но, раскрыв глаза, она увидела Эллиота и…
— Мы заболели, — Эллиот протянул к ней руку. — Мы умираем…
Вода лилась на них — на Эллиота и на жуткое исчадие ночных кошмаров. Губы ужасающего монстра зашевелились, и Мэри услышала прерывистые, словно доносившиеся из пещерных пустот, слова: «тон… кое… и… гиб… кое…»
— Он с Луны, мама, — пояснила Герти.
Мэри схватила Эллиота и вытащила его из ванны. Куда убежать, куда скрыться от этой вцепившейся в Эллиота мокрой, похожей на рептилию, твари?
— Все вниз! — крикнула она, заворачивая Эллиота в полотенце и подталкивая перед собой детей. Гонимая страхом, Мэри бежала, не задумываясь куда. Лишь бы подальше от чудовища.
— Нельзя оставлять его одного, — запротестовал Эллиот.
Но Мэри обладала сейчас Абсолютной Властью, рожденной страхом за детей. Подгоняя перед собой ребят, она распахнула дверь — и тут рассудок и вовсе покинул ее. На пороге стоял астронавт.
Он смотрел на нее сквозь стекла скафандра. Захлопнув у него перед носом дверь, Мэри бросилась к черному ходу. Но и оттуда в дом входил астронавт…
Мэри судорожно метнулась к окну. Снаружи спускалось полотнище из прозрачного пластика, и она увидела, как третий человек в скафандре закрепляет полотнище на оконной раме.
А через несколько мгновений весь дом был накрыт огромным пластиковым колпаком.
К наступлению темноты дом Мэри был плотно упакован в воздухонепроницаемый прозрачный хлорвинил. Воздух в этот шатер поступал по пластиковым трубам, перекинутым через крышу и опоясывающим весь дом. Яркие прожекторы, установленные на высоких помостах, освещали дом со всех сторон. Улицу перекрыли трейлеры и грузовики, повсюду сновали люди в синих комбинезонах.
Войти в дом можно было только через пластиковую трубу большого диаметра, конец которой был закреплен и кузове автофургона.
Ключник натянул на себя комбинезон, надел скафандр и прошел по пластиковой трубе к переходной камере. Он расстегнул замок-молнию и оказался в карантинном отсеке.
— Потрясающе… просто потрясающе… — бормотал себе под нос скептически настроенный микробиолог. Голос его из герметического шлема звучал глухо, лицом он напоминал золотую рыбку, оказавшуюся в слишком маленькой стеклянной банке. Растерянный, он стоял посреди комнаты, которую отвели специалистам, занимавшимся исследованием соскобов кожи инопланетянина. Внутреннее строение пришельца из космоса повергло их в шок — выйдя из оцепенения, они теперь тщетно пытались хоть что-то понять в организме Ипа.
В гостиной, превращенной в медпункт, бригада врачей обследовала членов семьи. У Мэри взяли кровь на анализ.
— Наблюдались ли изменения среды в доме с тех пор, как… этот… это появилось у вас? Изменились температура, влажность, интенсивность света?..
Мэри смотрела на врача, не желая или не в силах отвечать. Другой врач измерял давление крови у Майкла.
— Скажи, не замечал ли ты каких-нибудь изменений в цвете кожи этого существа или в его дыхании? Выпадения волос, потливости?
— А у него не было никаких волос, — сказал Майкл.
— Очевидно, — обратился один врач к другому, — дети общались с существом на уровне примитивной языковой связи. Семь-восемь односложных слов.