Велосипеды уже исчезли, растаяли в темноте. Эллиот повернул руль, он чувствовал, в какую сторону нужно повернуть, остальные последовали за ним.
— Скажите мне, когда это кончится? — взмолился Грег, закрывая глаза. Рядом летел оставшийся без шапки Стив. Его шевелюра развевалась по ветру. Холодея от страха, он нервно повторял про себя: «Вот что делают сестры».
На одной стороне с Эллиотом плыл Тайлер, на другой — Майкл, а Ип вглядывался в небо, в пространство за облаками всепроникающим мыслительным зондом.
— Знак зерк дерглл, — о мой Капитан, это действительно ты? — Знеркл дергг дергг.
Внезапно перед его внутренним взором предстало лицо, это было лицо самого надежного, самого совершенного, самого замечательного из всех межгалактических путешественников. Оно улыбнулось ему своей черепашьей улыбкой, преисполненное высшего разума, и исчезло в коммуникационных диапазонах стремительного спуска.
— Лес! — закричал Эллиот. — Наш лес! Спускаемся!
Велосипеды сделали в воздухе вираж, и все, кто летел с Эллиотом, увидели впереди, за округлыми вершинами холмов, темные тени деревьев.
Внизу, на дороге машина Мэри двигалась в том же направлении. Следуя указаниям Лэнса, Мэри, лихо крутя рулем на поворотах, вела ее вверх по склону холма.
— На просеку, — угрюмо скомандовал Лэнс.
Самый великолепный велосипедный пробег, каких еще не знал мир, а он не участвует в нем.
Герти сидела между Мэри и Лэнсом, держа на коленях свой подарок для Ипа — горшок с геранью, на которой распускались все новые и новые бутоны, в то время как машина, подпрыгивая на ухабах, двигалась по просеке.
Лэнс не отрывал глаз от темных деревьев впереди.
— Сигналы становятся очень сильными, — вдруг сказал он. — Остановите здесь.
Мэри затормозила, они вышли из машины и направились к деревьям. Лэнс шагал впереди, за ним, ведя Герти за руку, Мэри. Путь был нелегкий, совсем не такой, как тот, над деревьями, по которому доставил своих спутников к замаскированному передатчику Эллиот.
Действительно, двигаться по воздуху было легче, чем ползти сквозь кустарник и коряги, и велосипедисты быстро достигли места, где был установлен передатчик.
— Здесь… — Ип показал пальцем вниз, и велосипеды начали плавно снижаться. Коснувшись травы, они еще немного прокатились вперед и остановились.
Улллл лиипл липп…
Передатчик работал! Эллиот бросился было к нему, но замер на месте под вспыхнувшим широким лучом бледно-лилового цвета. Эллиот оглянулся на Ипа. Старый ботаник тоже вошел в освещенное лучом пространство, и они посмотрели наверх.
У них над головами, светясь мягкими огнями, словно огромное елочное украшение на дереве, почти висел Корабль. Эллиот смотрел и не мог насмотреться на прекрасную космическую колесницу, упивался ее мощью и величием. Это был Ип, умноженный в миллионы раз, величайшее сердце-фонарик, которое когда-либо видела Вселенная. Свет его окутывал Эллиота, тело мальчика пронизывали волны любви и свершившегося чуда. Эллиот взглянул на Ипа. Огромные глаза старого путешественника стали еще шире при виде родного Корабля, Властелина Млечного Пути. Опоясывая его корпус готическими узорами, светились огни сигнализации, и у Эллиота было чувство, что Корабль несет в себе разум космоса, опередивший все другие формы разума во Вселенной.
Ип посмотрел на друга, который помог ему сквозь немыслимые дали связаться со своими.
— Спасибо, Эллиот… — голос инопланетянина окреп; в гармонии с Кораблем, с его могучей энергией обертоны становились звучнее. — Обещаю, — сказал он светящемуся люку, — никогда больше не заглядывать в чужие окна.
Но тут Ип ощутил на поляне еще один энергетический контур, увидел тонкое и гибкое существо и задержал на нем взгляд. Он смотрел на Мэри и молчал.
Герти подбежала к нему.
— Вот твой цветок, Ип, — сказала она и протянула ему герань.
Он взял девочку на руки.
— Будь хорошей.
На краю освещенной поляны мелькнула тень, и послышалось звяканье ключей. Ип быстро опустил Герти на траву, повернулся к Эллиоту и взял его за руку.
— Идем со мной, Эллиот.
— Я остаюсь, — ответил Эллиот.
Старый ботаник обнял мальчика, чувство космического одиночества овладело им сильнее, чем когда-либо. Он коснулся лба Эллиота и кончиками пальцев нарисовал на нем сложный волнообразный знак — это была формула, которую он наконец вспомнил и которая должна была освободить мальчика от гипноза звезд.
— Я буду здесь, — прошептал он, приложив светящийся кончик пальца к груди Эллиота.