Сьюзен, повинуясь внутреннему зову, тенью выскользнула на площадку, едва успела, потому что через минуту из квартиры выбежала зарёванная Изабелла и бросилась бегом по лестнице.
А Дарин, как ни в чём не бывало, забрала у матери пакеты и понесла их на кухню. В гостиной валялись обломки телефона,
и Дарин стала их собирать.
- Что это? – осторожно спросила Сьюзен, желая вызвать дочь на откровенность.
- Это Изабелла разбила, - не моргнув глазом, солгала Дарин, - швырнула в меня своим телефоном, я уклонилась, а он разбился, попав в стену. Совсем с ума спятила бедняжка, продолжает меня подозревать, ей бы надо к психологу обратиться.
Мать чуть было не сказала, что ей самой скоро психолог понадобится с такой дщерью, но сдержалась.
Она понимала, что ничего не добьётся в данной ситуации, толку от ругани с дочерью не будет, что она только потреплет себе нервы и больше ничего.
У бедной женщины в момент открылись глаза, она увидела, что Дарин ничем не исправить. Дарин просто научилась увиливать, виртуозно врать, и, подозревала Сьюзен, этому её научила Моника. Больше просто некому.
Где она была те два дня? Ответ один – у подруги. А та, скорей всего, прочистила ей мозги. Ведь родители – это святое, а у Моники была только одна мать, которая постепенно спивалась, как потом выяснилось. Та любила родительницу, не смотря ни на что, а у Дарин была полная семья, которую она просто замучила своими выкрутасами.
Моника научила Дарин справляться с эмоциями, что та с блеском и делала, а Сьюзен подошла к делу решительно.
Дарин собиралась поступать на актёрский факультет, но мать ей и думать запретила об этом, лично отнесла документы в экономический.
- Я не люблю математику, - надулась дочь, - терпеть не могу.
- Ничего, - ответила Сьюзен, - втянешься. Зато у тебя будет нормальная профессия, устроишься потом в фирму. И не спорь.
А спорить Дарин очень хотелось, но она сцепила зубы и покорно пошла на экономический. Выучилась, устроилась в фирму... Сьюзен всё время ждала подвоха, что дочь что-нибудь выкинет, но та притихла, словно повзрослела, даже получила звание магистра с правом преподавания.
Удивлению матери не было предела, когда она узнала об этом. Дарин активно общалась с Джуди, постоянно с ней
созванивалась, всё вроде наладилось, но тут произошла авария.
- После аварии Дарин совершенно изменилась, - вздохнула Сьюзен, - и следа от эгоистки не осталось. Что с ней произошло, я объяснить не могу.
- Всему найдётся логичное объяснение, - уклончиво ответила я, вставая, - не переживайте, мы найдём убийцу Дарин.
- Мне теперь всё равно, - глухо ответила Сьюзен, - она из меня всю кровь выпила, Генри достала, так что теперь мне на неё наплевать. Более того, я решила опять родить, в последний раз, но основательно.
- Основательно – это как? – засмеялась я.
- А УЗИ показало четверых, мальчика и трёх девочек. Нас с мужем чуть инфаркт не хватил. Но решили рожать.
- Офигеть! – воскликнул Дима, - вот это номер!
- Да уж, - ошеломлённо пробормотала я, - а вы отчаянная!
- Я просто так устала от одной дочери, что решила родить ей замену, получилось вот что.
На улицу мы выпали обескураженные и изумлённые. Дима открыл мне дверцу машины, проявляя галантность, а сам уселся рядом и заявил:
- Что мне с тобой сделать, чтобы у тебя в животе такой же букетец нарисовался? – нахально улыбнулся он, - при чём с перспективой формы одежды в младенчестве в голубом цвете.
-Ты шельмец! – хмыкнула я, - размечтался!
- Промечтать иногда не вредно, - усмехнулся он, - теперь к Марджери?
- Да, давай, - кивнула я, - а Изабелла та ещё пройда, оказывается! Не рассказала, что угрожала Дарин.
- Может, крикнула в запале, а потом сама забыла, - пожал плечами Дима.
- Может быть... – ответила я, уже сдавленная под тяжестью информации.
Пока мы ехали, я разглядывала красивейшие улочки Лондона, размышляя о своём. В голове вертелся очередной сюжет для нового романа, надо сегодня же начать... Контракт с Джуди на руках, остались лишь формальности. Ещё с ресторанами надо будет разобраться, как вернусь в Москву. Нинель Ефимовне я полностью доверяю, но ведь не все сотрудники такие, как она.
Она-то чудо, но есть и на руку не чистоплотные.
Мы примчали к Марджери, она пропустила нас в гостиную, а сама выглядела озабоченной. Лицо было бледным, слегка осунувшимся, а во взгляде сквозила тревога.
- Что-то случилось? – обеспокоено спросила я её, но ответила Орнелла, которая не отходила от вновь обретённой матери.
- С Энн что-то, - тихо сказала девушка.
- Я хотела навестить дочь, - тихо сказала Марджери, - а меня не пропустили в реанимацию. Раньше пускали, а сейчас нет. Может, её состояние ухудшилось? – и она горько заплакала, а Орнелла бросилась обнимать её.
- Не волнуйтесь, - вздохнула я, вынимая сотовый, - сейчас выясним, - и я набрала номер инспектора.
- Что ещё нарыли, милая Эвива? – спросил он.
- Пока ничего, - ответила я, - но я хочу знать, что с Энн. Марджери плачет, её не пустили в реанимацию, думает самое плохое.
- Это я не велел пускать, - вздохнул инспектор.
- Но почему? – вскричала я, - что за выходки?
- Выходки – это по вашей части, - скрипнул зубами инспектор, - но я отвечу, даже не взирая на ваше хамство. Мы перевели Энн из реанимации, она очнулась.
- О Боже! – вскричала я, - но что? Она что-нибудь сказала? Кто её сбил? Она видела?
- Она очнулась!? – подскочила Марджери, - моя девочка очнулась?
- Да, очнулась, - ответила я, прикрыв рукой трубку, а сама стала докапываться до инспектора, - так что? Она дала показания?
- Дала, - ответила тот, - рассказала, кто ей позвонил и кто сбил. Теперь им не отвертеться. Мне надо взять кое-какие документы, я через два часа приеду в замок. Всё кончено, Эвива, теперь ни вам, ни вашей дочери ничего не угрожает, осталось только провести задержание.
Выключив телефон, я убрала его в сумочку, а сама оторопело посмотрела на Диму.
- Что? – спросил он.
- Через два часа инспектор приедет ко мне в замок арестовывать убийц, - глухо сказала я, - показания Энн стали решающими, говорит, что закончилась эта катавасия.
- И чего мы ждём? – спросил он.
- Да, надо ехать, - кивнула я, а потом посмотрела на Орнеллу, - скажи, а Теймпла в последний день своей жизни что делала? Я про аварию.
- В библиотеку ездила, - ответила девушка, - всё забываю вам отдать, - она подошла к комоду, открыла ящик и вынула некую бумагу, которую протянула мне.
- Распечатка из какой-то книги, - сказала она, - что-то старинное.
- Барон Гроттенсбовер, - прочитала я, - кто это?
- Не знаю, - ответила Орнелла, а Дима вырвал у меня из пальцев листок.
- Кажется, я знаю, кто это, - выдохнул он, - я в последнее время
столько прочитал старинной документации, что мне впору выдавать звание магистра по англоведению.
- Тебе? – прищурилась я, выхватив листок у него из пальцев, - вряд ли! Вот мне, да! А ты всё равно столько не знаешь!
- Но, тем не менее, вековой пыли я наглотался на пару тысячелетий вперёд, - ухмыльнулся Дима, - дам тебе почитать дневник Элизабет Драммонд, сама всё поймёшь.
- Элизабет Драммонд? – подскочила я, - той самой?
- Да, той самой, - кивнул Дима, - я всё узнал, там случилась настоящая трагедия. Даже в то время достаточно сволочей жило, что уж говорить о современном мире.
- Ну-ка, поподробнее, - потребовала я.
- Потом, - отмахнулся Дима, - поехали сначала к Монике, сдаётся мне, это два разных преступления, и второе тоже надо довести до конца, - и он выволок меня на улицу.
- Куда ты так торопишься? – спросила я.