- Чтобы успеть до приезда инспектора, - ответил он, срываясь с места.
- Ты знаешь, кто убийца? – спросила я.
- Который? – с усмешкой покосился на меня Дима.
- Сам знаешь! – рявкнула я.
- Я понял, - засмеялся он.
- Это что ты там понял? – сердито осведомилась я, - копался в старинной пыли, пока я занималась издательской документацией, а теперь не хочешь имя убийцы озвучить.
- Не волнуйся, - хмыкнул Дима, - будет тебе имя, но потом. Не хочу кайф инспектору ломать. Пусть сам рассказывает.
- Вот нахал, - вздохнула я.
- Нахал, наглец, шельмец и иже с ними, - засмеялся Дима, ловко лавируя по трассе, - чёрт, ненавижу их левостороннее движение! Как они только тут ездят!
- Они привыкшие! – ответила я, - на Кипре тоже левостороннее.
- Не хочу на Кипр, - вздохнул он, - я там был, больше не жажду.
Монику мы нашли в колледже, оказалось, что бывшая оторва работает преподавателем, вбивает в пустые головы студентов азы экономики.
Она оказалась очень симпатичной, густые, чёрные волосы падали ей на плечи, чёрноглазая, смуглая, она мило улыбнулась, когда мы подошли. И я стала объяснять цель нашего визита.
- Дарин? – красивым контральто прозвучал её голос, - да, мы общались какое-то время, но потом она взялась за ум, да и я тоже. Решили, что хватит, надо жить нормально. Хулиганили мы, конечно, много, но потом отошли от дел, да и пути наши разошлись.
- Кто-то хотел убить Дарин, - сказала я, - её накачали снотворным со спиртным, а она вообще не пьёт. Вот она и врезалась в другую машину. Кто мог быть её врагом? Кому она могла помешать?
- Да вроде Дарин никому и ничего плохого не сделала, - осторожно сказала Моника, - правда, резковатой была, да и только.
- Да? – прищурилась я, - а Изабелла? Она ей нанесла тяжелейшую душевную травму!
- Подумаешь! – фыркнула Моника, - курица нещипаная! Модель мира!
- Зачем вы так? – с укоризной спросила я, - она очень красивая и талантливая. Таких, как она, единицы.
Моника открыла рот, потом закрыла, в её глазах мелькнул гнев, но, словно справившись со вспышкой ярости, она вынула из сумочки сигареты, и подошла к окну.
А мы подошли вслед за ней. Дима щёлкнул зажигалкой, дав ей прикурить, а я увидела на её указательном пальце красивое кольцо. Тонкая оправа, и красиво перевитое удлинённое основание, усыпанное мелкими бриллиантиками.
- Эта девица мне некогда не нравилась, - словно нехотя, сказала Моника, выпуская дым изо рта, - но, вполне возможно, я заразилась этим от Дарин. Та её просто ненавидела. Слишком уж красивая, слишком талантливая, а по жизни сама простота. Ни намёка на склочность!
- А зачем? – улыбнулась я, - зачем эта склочность нужна?
- Для равновесия в природе!
- Для равновесия в природе достаточно таких стерв, как эта Дарин, - сказала я, - а Изабелла умница и красавица! Почему вы злитесь?
- Сама не знаю, - вдруг улыбнулась Моника, но улыбка больше походила на оскал, поскольку была натянутой и неискренней.
Она вдруг подняла на меня глаза, и я вздрогнула, что-то было не так. Тут мне в голову внезапно воткнулась палка, я схватилась за виски и тихо застонала.
- Ева, что с тобой? – воскликнул Дима.
- Мигрень, - вздохнула я, - сейчас пройдёт. Извините за беспокойство, - сказала я Монике, - до свидания.
- Всего хорошего, - кивнула она.
В машину я села, ощущая острый приступ морской болезни. Кружилась голова, мутило, а виски словно обхватило обручем. Дима вынул из бардачка таблетки, дал мне, налил в пластиковый стаканчик минералки без газа... Был со мной учтив, нежен и заботлив.
Моя мигрень не из тех, что длится сутками, через десять минут ко мне вернулась способность соображать и двигаться. Как правило, в моём случае, наступает она резко и сопровождается сильной болью, но проходит так же неожиданно и быстро.
- Ты как? – спросил Дима, с беспокойством глядя на меня.
- Да вроде живая, - вздохнула я, - поехали, что ли.
Дима с тревогой посмотрел на меня, повернул ключ в зажигании, но машина не поддалась. Мотор зафырчал, тщётно пытаясь завестись, и джип благополучно заглох.
- И что это было? – устало спросила я.
- Понятия не имею, - скрипнул зубами Дима, вышел из машины и открыл дверцу капота.
Он повозился там некоторое время, потом вернулся ко мне, и, открыв локтём дверцу, сказал:
- У тебя есть салфетки? – а я, взглянув на его руки, перемазанные маслом, а так же непонятной чёрной субстанцией, вынула из сумочки упаковку одноразовых влажных салфеток.
- Чёртобесие! – выругался он, вытирая руки, - убью придурков! Решили надуть! Англичане, блин!
- Да что случилось? – спросила я.
- В машине производственный брак, - пояснил он, злясь, - ну, я им устрою разгон! Долго помнить будут!
- А как ты понял, что там производственный брак? – с недоверием спросила я.
- Совсем за дурака держишь? – прищурился он, яростно оттирая пальцы.
- Что ты, - заулыбалась я, - но моторы, вроде, не твоя стихая.
- А вот такой я, - сквозь зубы ответил Дима, кидая грязные салфетки в бумажный пакет, и вынимая мобильник, - и карбюратор разберу, и стихи прочитаю! – и он кому-то позвонил.
Я улыбнулась, а Дима стал так орать, что я подпрыгнула от неожиданности. Н-да, помимо стихов и карбюратора у него есть ещё одно хорошее качество – лингвистические способности. И на данный момент он умудрился перевести отборный мат на язык туманного Альбиона, при этом, не потеряв смысла и значения. Наверное, персонал автопарка надолго его запомнит!
Когда он, взбешённый, отключился, я захихикала.
- Я похож на клоуна? – процедил он сквозь зубы.
- Ага, - кивнула я, - его из тебя сделали!
- Ясно, - он склонил голову набок, а я продолжала веселиться. Дима выдернул меня из салона, схватил в объятья и стал целовать.
Потом я позвонила в замок и велела пригнать нам «Ягуар», а своего шофёра отправила на такси обратно.
- Зачем ты его отправила? – обескуражено спросил Дима, - или ты ещё куда-нибудь заехать решила?
- Да, хочу в книжный заскочить, - улыбнулась я, - вспомнила, что собиралась заключить здесь контракт на поставку книг.
- Что, Франции, Дании, Греции и Америки мало? Решили ещё и тут разогнаться?
- По миру мы только книги распространяем, - пояснила я, - лучше перевести самим, чтобы иностранцы не испортили рукопись.
- Тебе это нравится? – спросил Дима, сворачивая на другую улицу.
- Что? – не поняла я.
- Эта работа. Издательства, рукописи, вся эта творческая возня. Тебе это всё нравится?
- Честно? – улыбнулась я, - очень нравится. Это моё, я тут у места. А ты думал когда-нибудь, что я ступлю на эту стезю?
- Не думал, - засмеялся он, - даже в голову не приходило, что тебя качнёт в писательство. Но у тебя хорошие учителя, они тебя разглядели, когда твой талант был только в зачаточном состоянии, и направили в нужное русло. Интересно, а проснётся ли это в Василисе?
- Думаешь? – посмотрела я на него.
- Предполагаю, - улыбнулся он, - но, может и не быть. По мне, пусть лучше занимается математикой, да пением.
- Про математику ещё рано говорить, - вздохнула я, - да и не хочу я, чтобы она в точные науки лезла. Пусть поёт. Я хочу, чтобы она стала звездой мировой оперы.
- Как вырастет, увидим, - улыбнулся Дима, но, не успели мы переехать Темзу, как нам по багажнику кто-то ударил.
- Это ещё что? – подпрыгнул Дима, - совсем сдурели! Кто там идиотничает?! – и он сбросил скорость, а тот, кто ударил нас, повторил этот фокус снова, только на этот раз протащил нас вперёд. Нарушитель был на огромном джипе, занявшим пол дороги, посему мой «Ягуар» оказался для него былинкой, а Дима, крутанув руль вправо, чуть в ограждение не въехал.
- Что за чёрт? – ругался Дима, пытаясь справиться с управлением. Ему явно было неудобно в узкой, приплюснутой машине, и он, резко затормозив, едва не влетел в столб, и создал аварийную ситуацию.
Откуда-то раздался свист, Дима быстро съехал с моста, и помчался на максимальной скорости, а джип нёсся за нами.