– Надеюсь. У меня в запасе ещё с десяток, не больше…- невинным голосом ответил её благоверный, окинув взглядом страничку.
– И… самый сильный из них?- Неожиданно поинтересовалась челланка.
– Гм… Умеешь загадки загадывать…- Джерри задумался.- Пожалуй, этот: 'Жизнь – это счастье, сотворите его…',- почти виновато улыбнувшись, произнёс он. На какое-то время в комнате повисла звенящая тишина.
– Ну, так как они там? Эти… Что дальше-то?- Наконец нерешительно спросила Карина.
– Кто? А, эти… Создав семью, они так вот и жили… Иногда вспыхивали ссоры, потому что каждый почему-то полагал, что именно другой обязан угадывать его желания… Она хотела, чтобы он продолжал это делать, как это бывало раньше, до женитьбы; а он полагал, что теперь – её очередь… Жена, дескать, должна ублажать своего мужа… Глупые… Они никак не хотели понять, что в этом мире, вообще говоря, никто никому ничего не должен… Каждый делает то, что считает нужным – вот и всё… Просто, если то, что он делает, нужно или нравится его окружению – он приобретает соратников или друзей… Если не нравится – наживает врагов… Умный человек понимает это и может предвидеть возможные последствия своих поступков… Если они… если последствия эти… его устраивают – он считает поступок допустимым, если не устраивают – то нет… Конечно, не всегда и не всё можно предугадать правильно…
– Что ж – 'Жизнь – это приключение, решитесь на него…',- Вздохнул Джереми. Мы заулыбались.
– Ну, а эти… просто пытались жить так, как им было удобно… Не столько утруждая себя необходимостью поддержания контакта с ближним, сколько заботясь о том, чтобы… 'друзья завидовали', что ли… То есть – слишком часто понятие 'быть' они заменяли понятием 'казаться'.- Негромко продолжала челланка.- Как будто в жизни главное – это мнение окружающих… Его постоянно видели на людях – и в тех же книжных магазинах, и на филателистических выставках… Словом, у него это лучше получалось – 'казаться'… Он по-прежнему приходил домой попозже, наобщавшись и наболтавшись вволю, пока она вертелась на кухне. Ей это не нравилось – она совсем не собиралась приносить себя в жертву…- грустно улыбнулась Лин.- Он же и вовсе не склонен был жертвовать. Ничем. Они даже деньги поделили: он сказал, что пусть она на свои деньги кормит семью, а за его, дескать, деньги, 'будем всё покупать'. То есть – мебель, вещи… книги… марки… постепенно в этот список, таким образом, всё больше попадало то, что ему больше нравилось… А она продолжала кормить семью на свои деньги…- Лин затихла. Какое-то время все удручённо молчали.- Забеременела она сразу, не успев понять, что теперь связана по рукам и ногам, не будучи ещё даже в состоянии оценить, насколько надёжен её благоверный…- Наконец продолжила рассказчица.- Однажды утром она почувствовала, что пора: говорят, что женщина всегда это чувствует. Тревожно как-то становится, что ли… А может, уже первые схватки – пусть несильные – эту тревогу вселяют… 'Ты сегодня недолго, ладно?'- Просила. Объясняла, почему. Ждала его к пяти часам – знала, что к этому времени он работу заканчивает. Думала, что примчится – его ведь ребёнок всё-таки… После обеда начало хватать посильнее… Надо бы бросить всё да идти в роддом – всё оттягивала: вот, дескать, подожду ещё немного – вдвоём и пойдём. Вдвоём – оно как-то спокойнее… Вот уже и пять часов – его нет. Полшестого, шесть – его всё нет. А хватает уже так, что, того и гляди, родишь… Не дождалась – с трудом оделась, пошла. Пешком. Шла, оглядываясь: не идёт ли благоверный? Не шёл… На ступенях роддома воды отошли, головка сразу показалась… Слава Богу, подхватили под руки, занесли… родила… Раньше, чем он, наболтавшись с продавщицами, домой пришёл… Ты знаешь,- сверкнула глазами Лин,- я ведь это чудо даже не осуждаю… Я понять его пытаюсь… И – не могу…
– 'Разве можно понять логику Землянина?!' – чьи слова?- Вздохнул Джерри.
– Мои…- улыбнулась Лин.- Это я ещё в самом начале изрекла… Но не думала, что это может оказаться настолько серьёзно… А здесь… Мда… Ну, ладно. Дальше – ещё интереснее: забрав жену с ребёнком домой, он снова не стал изменять своим привычкам: ему нужно было отдохнуть после работы, и он это делал – не спеша возвращаться домой, в этот орущий и воняющий ад, к нестиранным пелёнкам и задёрганной жене… По-прежнему каждый из них пытался максимум возможных обязанностей переложить на другого… Семья не состоялась… 'Кукушата' – скорбно прозвала их свекровь. Продержались они с этим ребёнком до четырёх месяцев. Работа, учёба, сессия – это действительно сложно… В конце концов ребёнком занимались бабушки. По очереди – какую на сколько удавалось уговорить. Жаль, что мы не наблюдали весь процесс – интересно было бы посмотреть на точные цифры: где и сколько он пробыл… Но любопытен момент: когда родители приехали забирать четырёхлетнего ребёнка у бабушки, тот долго решал проблему: как ему их узнать? К стыду своему, он совершенно не помнил, как они выглядят, и, идя на вокзал с бабушкой за ручку, никак не мог придумать, как же ему их встречать… И ему было ужасно стыдно… Настолько, что это воспоминание осталось в его памяти и во взрослые годы…
– А как мы их узнаем?- Поинтересовался он у бабушки.
– Что значит – 'как узнаем'?- Не поняла та.- Мы ведь их знаем?
– Но там ведь будет так много людей…- Выкрутился внук. Не мог же он признаться, что совершенно не помнит, как выглядят родители…
– Ничего,- успокоила его бабушка.- Как-нибудь узнаем…
– Ты узнаешь?- Продолжал допытываться внук.
– Конечно, узнаю,- успокаивала его бабушка,- это ведь моя дочка…- И он успокоился: ведь бабушка-то их узнает… На привокзальной площади бабушка радостно сказала:
– О! Они уже приехали! Мы даже немного опоздали…
– Где, где они?- Тревожно оглядывался внук.
– Да вон же – не видишь, что ли?- Удивлялась бабушка.- Там и людей-то больше нет…- Ей, похоже, и в голову не приходило, что внук сейчас лихорадочно ищет… не знакомые лица, а 'людей, возле которых других людей рядом нет' – чтобы по этому признаку определить, что это и есть его родители…
– Ну, беги!- Подсказала бабушка, не подозревая, какую непосильную задачу решал сейчас её внук. Внук побежал. Будто бы и в ту сторону, куда она показывала…
– Ой, вы, мои родненькие, ой, мои хорошенькие,- вопит он – от ужаса, что не сможет их узнать… От чувства вины – своей – за то, что не может узнать родителей…
– Да не туда, вон же они!- И внук сворачивает в сторону.
– Да не туда, не видишь, что ли?- И внук совсем остановился посреди площади, окончательно растерявшись. Мгновение, другое… Сейчас все поймут, что он их просто не знает… Какой ужас… Как стыдно… Он готов сквозь землю провалиться… А они, как назло, стоят, не идут к нему, не хотят его выручить… Хотят, чтобы ОН к НИМ прибежал – чтобы все увидели, как сын ИХ любит…
– 'Жизнь – это трагедия, преодолейте её…'- Вздохнул Джерри.
– Наконец маленький мозг находит единственно правильное решение: сорвавшись с места, он пробегает несколько шагов примерно в том, что нужно, направлении – и – со всего размаху – падает на асфальт. И – ревёт. Не потому, что больно: боли он совсем не чувствовал. Это были слёзы облегчения: он решил задачу, он справился. Теперь они к нему точно подойдут…-…Лин вздохнула.- Они подошли… Но не сразу. Хотя теперь все видели, как ИХ любят: даже споткнулся, даже упал – так бежал… Вся площадь собралась – подняли, обсуждают: 'так бежал, так бежал – к 'своим родненьким, своим хорошеньким' – что даже на асфальте растянулся'… Подняли на ноги, поставили: 'Ну, всё – беги дальше!'. А он не бежит – схватился за коленки, воет. 'Неужели так больно?'- Иронично удивляется какой-то дяденька. Да при чём здесь больно – он просто не знает, что дальше делать… 'А где ж они?'- Спрашивает какая-то тётенька. 'А кто их знает…'- отвечает другая. 'Мальчик, а где ж они?'- А он только пуще ревёт: не может же он признаться, что он ТАКОЙ ПЛОХОЙ: родителей не знает! 'Ну, что ж они не подойдут?' – 'Граждане, чей это мальчик?' – 'Мальчик, это – они? Ну, что ж ты молчишь?'- А он снова в рёв – единственное его спасение… Пока ревёшь – тебя ни о чём не спрашивают, никаких вопросов не задают… А если и спрашивают – так слёзы будто бы глаза застилают, ничего вроде бы и не видишь, значит – можно не отвечать, где эти самые 'родненькие' да 'хорошенькие'… 'Вроде и не сильно ушибся…'- прохожие обсуждают… Фффуххх… Подошли, наконец – неужто не выдержали? И – с осуждением вроде даже: 'Ну, что ж ты – не добежал?'- А он ткнулся в колени, снова до жути боясь, что не в те – и ревёт: 'Ой, вы ж, мои ж родненькие… Мои хорошенькие…'- 'Какой чувствительный мальчик…',- шепчутся в толпе.