У меня раздуваются ноздри, пока я наблюдаю, как она вся дрожит и откидывает назад голову от стремительного напора оргазма. Шея и все ее тело напрягается, тогда как аромат секса в маленькой пещере становится еще гуще. Ее пальцы ласкают влагалище еще сильнее, и она задыхается, издавая приглушенные звуки, когда доводит себя до освобождения.
Она кончила благодаря тому, что наблюдала за мной. Ее возбуждали мои действия, пока она внимательно следила за моим членом.
Я чувствую мощный прилив гордости и похоти от одной мысли об этом. Потребность обладать ею становится намного сильнее прежнего, но я помню каждое слово Вэктала. «У людей ритуалы спаривания не такие, как у нас». Возможно, это — один из них. Возможно, я, неправильно понимал поведение и жесты моего человека. Возможно, она не отталкивает меня от себя — может, это просто такой способ, так она дает мне понять, что заинтересована. Один из шагов в направлении ритуала ухаживания.
Я снова начинаю жестче ласкать свой член, когда ее веки, подрагивая, открываются, и ее влажные, блестящие пальцы выходят из ее влагалища. В немом оцепенении моя пара наблюдает, как я зажимаю свой член, и опять же, я представляю себе, что она ближе, настолько близко, что могу чувствовать ее дыхание на своей коже. Она все еще наблюдает за мной, и в этот момент мне хочется предъявить права на нее, чтобы она знала, что я делаю это для нее. Мой член, мой кхай, мой резонанс — все это теперь принадлежит ей.
Ей.
Когда-то она называла свое имя, и оно крутится у меня на кончике языка. Как раз сейчас я его вспоминаю. «Лиз».
И не забываю произнести его, когда кончаю.
ЛИЗ
Ну… это было запредельное бесстыдство.
Я не ожидала, что он застукает меня, ласкающей себя. Стонущей его имя? Это только удваивает унижение, что приводит меня в бешенство, и я начинаю мастурбировать в качестве преднамеренной демонстрации собственной независимости. Чтобы показать ему, что он не владелец моего тела, как он считает. Эта вошь мне не начальник.
А что сделал он? Мигом выхватил свой огромный член и кончил за компанию.
Самое худшее? Это было потрясающе сексуально. Вид того, как эта огромная рука ловко поглаживает вверх-вниз его длину, дал мне понять, как именно ему нравится, когда к нему прикасаются. Добился, что я стала более влажной, чем когда-либо прежде.
В этом я виню вошь. Я должна быть потрясена. Мне нужно было прекратить прикасаться к себе в тот момент, когда он застукал меня. Вместо этого, на взаимной основе мы совокупляли самих себя до безумия. А сейчас я откидываюсь на спину, тяжело дыша и чувствуя себя измотанной. Его семенем забрызган весь пол пещеры, и он с вызовом в этих своих светящихся синих глазах смотрит прямо на меня.
Я сворачиваюсь на одеялах, укрывая ими свои ноги.
— Если думаешь, что я стану это убирать, то подумай-ка еще раз.
Однако это напоминает мне, что моя рука влажная от моих собственных соков, и я не хочу вытирать ее своей хорошей чистой одеждой — не после купания в течение всех этих недель в своих собственных нечистотах.
Я расстроено смотрю на свою руку.
К моему удивлению он приближается, абсолютно голый. Я задыхаюсь и отодвигаюсь назад, прижимаясь к стене пещеры.
— Не прикасайся ко мне! Не…
Он хватает меня за руку и наклоняется, обнюхивая ее. Затем, пристально глядя на меня, инопланетянин облизывает мою ладонь и пальцы.
— О, Господи, — я протяжно стону. — Ты, несомненно, самый ужасный развратник, не так ли?
Я пытаюсь выдернуть свою руку, но она крепко зажата в его хватке, Рáхош вылизывает каждый дюйм моей ладони и пальцев. Все это время его огромный инопланетный член находится в нескольких дюймах от моего лица, и он снова тверд. Он ни за что не получит второй раунд. Я извиваюсь из его захвата, ненавидя, что его язык на моей плоти заставляет вошь заводиться заново. В конечном счете, он отпускает меня, и я резко отодвигаюсь от него прочь.
— Извращенец! — этот мужчина раздевал меня, пока я была без сознания, и он явно не скромничает, предъявляя права на мое тело. Это выводит меня из себя… и бесит, что от этого я еще и возбуждаюсь.
Неизменно считаю виновной вошь.
Я толкаю инопланетянина в живот, пытаясь заставить отойти на пару шагов назад.
— Уйди. Слышал когда-нибудь о личном пространстве?
Он смотрит на меня, а его член сейчас прямо на уровне моих глаз. Это дает мне шанс хорошенько рассмотреть «бонусы» его анатомии. В смысле, он — инопланетянин, так что я не рассчитываю, что он будет похож на парней в клубах на Родине, но я немного раздражена, что Джорджи никогда даже не заикалась ни о чем подобном, когда говорила о том, что эти парни искали жен. У него над членом какой-то чертов рог. Он не заострен как рога у него на голове, но выглядит почти как еще один большой палец, торчащий над его хозяйством, и я не имею ни малейшего понятия, для чего это чертовщина предназначена. Куда интереснее то, что его член — кстати, не то, чтобы я тщательно его изучаю — по всей поверхности имеет такие же наросты, что и на его руках и груди.
Это так странно.
Я совсем не завожусь от него.
Ни капельки. Неа.
Вошь в моей груди напевает, и я хлопаю по ней, чтобы заставить ее замолчать.
Чертова вошь.
Я пытаюсь вытащить шкуры из-под ног Рáхоша.
— Можешь отдать мне их, пожалуйста?
К моему облегчению, он отходит в сторону, и я хватаю одеяло, заправляю его вплотную вокруг своего тела и ворчу, когда закрываю глаза и пытаюсь снова заснуть. Вошь в моей груди лишь продолжает мурлыкать, как какая-то тупица, но у меня плохое настроение, и я нисколько не испытываю посторгазменного блаженства.
Такое ощущение, будто от мастурбации становится даже еще хуже, а не лучше. А это… полный отстой.
Впрочем, я по-прежнему совершенно измотана. Все мои инстинкты говорят о том, что нужно выспаться. Ладно, на самом деле, они говорят мне, что нужен секс, ну а потом уже сон. Впрочем, я могу дать телу выспаться. Я закрываю глаза и пытаюсь не обращать внимания на Рáхоша, который наматывает круги в дальнем конце пещеры. Не думаю, что он попробует выкинуть какую-нибудь шуточку; если бы хотел, то уже давно сделал бы это. Так что даже если я наедине с чокнутым инопланетянином в пещере, и у нас только что на взаимной основе был бешеный фестиваль мастурбации, я погружаюсь в сон.
***
Когда я просыпаюсь утром, я совсем не удивлена, что ощущаю большое теплое тело, которое прижимается к моему. Рáхош уж точно не мистер Соблюдаю Границы, но если все, что он делает, — это спит, то я переживу. Я зеваю и сажусь, быстро ускользая от него.
Его большая рука автоматически оборачивается вокруг моей талии. Он ворчливо бурчит и тянет меня обратно к себе вниз, затем устраивает нас вместе на одеялах.
Типичный мужчина. Я с трудом отодвигаю его руку от себя.
— Кое-кому из нас нужно пописать.
Я выскальзываю из его рук и, спотыкаясь, поднимаюсь с одеял. У меня дрожат ноги, однако я чувствую себя сильной. Я пытаюсь пошевелить пальцами ног, и они двигаются, кстати, прямо-таки превосходно. Удивительно. Быть может, это не самая худшая в мире вошь? Хотя, с другой стороны, у нее ужасный вкус на мужчин.
Пол пещеры хорошо очищен, а в угасающем очаге догорают угли, что говорит мне о том, что Рáхош спит не очень долго. Я зеваю и оглядываюсь в поисках обуви, но единственное, что вижу, — его сапоги. Я пожимаю плечами и засовываю свои ноги в них, затем топаю наружу в снег, чтобы сделать свои дела.
Не отхожу далеко, потому что не дурочка. Тут все инопланетное и абсолютно чуждое, а также вокруг может быть полно всяческих опасных существ. Я останавливаюсь не далеко от входа в пещеру, и меня не удивляет, когда, оборачиваясь, вижу Рáхоша с сонным лицом и копьем в руках, готовым меня защищать.