Он до сих пор бродит где-то там, снаружи, и каждое утро у меня на завтрак свежий пернатый зверь. Хотя, в целом, объемы охоты снизились, и я надеюсь, что он следует моему совету и заботится о себе.
— Какого черта ты затеяла, Лиз? — спрашивает Джорджи, все еще следуя за мной, пока я, направляясь извилистым путем через пещеры, возвращаюсь обратно в девичье жилище.
— Кто, я? — спрашиваю я сладким голоском. По правде говоря, она совершенно права, что относится ко мне с подозрением. Я постоянно что-то замышляю.
— Да, ты. Ты доведешь Вэктала до сердечного приступа, если будешь продолжать в том же духе.
— Ну тогда мы обе лишимся своих пар, — говорю я, бросив быстрый взгляд через плечо.
— Очень смешно, — говорит она, а ее мрачное выражение лица дает мне понять, что она вовсе не находит это смешным. — Ты просто избавилась от подарка Вэзы в знак его ухаживания, ранив его чувства. И теперь Севве неловко, потому что чувствует, будто она сунулась не в свое дело.
— Тогда оставь его себе, — говорю я Джорджи. — Видит бог, я не хочу этого. У меня уже есть пара, помнишь? Никто, кажется, не считает нужным вспоминать эту маленькую деталь.
— Да, но он же изгнан, — говорит Джорджи, двинувшись вперед и хватая меня за руку. — Это и есть твоя цель? Ты ведешь себя, как кретинка, чтобы тебя тоже изгнали?
— Да ладно, — говорю я, закатывая глаза. — Хэйден тот еще козел, а его не изгоняют. Мы обе знаем, что единственный способ добиться изгнания — отколоть такой же номер, какой провернул Рáхош…
И тогда у меня в голове расцветает план.
Я пялюсь на Джорджи, широко раскрыв глаза, а она тем временем все продолжает говорить, читая мне лекцию о том, что мы должны следовать правилам народа ша-кхай и быть добропорядочными членами племени и прочее «бла-бла». Я не слушаю, потому что вместо этого сейчас у меня в голове мысли мчатся с бешеной скоростью.
Ну конечно же. Как же я до этого раньше не додумалась?
Я обнимаю Джорджи и прерываю ее во время напыщенной проповеди, адресуемой мне.
— Ты — самая лучшая, ты ведь знаешь?
Она удивленно смотрит на меня, хлопая глазами.
— Я? — она сужает глаза и на мгновение смотрит на меня с таким же подозрением, как и Вэктал. — Ты же не собираешься снова говорить Стейси, что они скармливают ей крыс?
— Moi?[16] — я прикладываю руку к своей груди в притворном удивлении. — А я и не говорила ей, что это крысы. Только то, что они очень похожи на крыс, а они скармливали их, чтобы увидеть, будут ли люди их есть.
— Ну да, — произносит Джорджи. — Ты хоть понимаешь, что теперь она заставляет сначала пробовать всё других людей?
Ладно, вполне возможно, эта и не была лучшей из моих утонченных острот. Но в кампании по саботажу, девушке, доведенной до отчаянья, приходится идти на отчаянные поступки, если она хочет вернуть свою пару. А возвращение Рáхоша — моя главная и единственная цель.
***
Мне требуется несколько часов, чтобы найти подходящее время для реализации моего плана. Я становлюсь все более неугомонной и блуждаю по пещерам, приводя в бешенство всякого, с кем сталкиваюсь, пока Кайра не сжаливается надо мной. Она вручает мне плетеную корзину.
— Вот. Пошли со мной собрать еще мыльных ягод. У нас запасы на исходе из-за всех недавно прибывших в пещеры людей.
— Ты уверена, что я могу выйти наружу? — я резко оглядываюсь выразительным взглядом на Аехако, моего постоянно присутствующего стража. Он находится на расстоянии в несколько футов и что-то вырезает из кости своим ножом. Это немного напоминает девичью фигурку, но на одной стороне ее головы какой-то маленький шарик, поэтому она слишком похожа на Кайру. Интересно. Этот мужчина не скрывает своего интереса к ней, но Кайра, похоже, держит его на расстоянии.
На данный момент это не моя проблема.
Покраснев, она движется в сторону Аехако.
— Я забираю с собой Лиз собирать мыльные ягоды. Мы все время будем в пределах видимости пещер. Мы не далеко уйдем.
Он вставляет нож в ножны, встает на ноги и лениво потягивается, затем потирает себе живот.
— Я пойду с вами.
Я замечаю, что взгляд Кайры следует за его рукой.
Мой взгляд следует за его ножом.
Она издает недовольный звук, но Аехако не намерен отказываться. Мы, люди, укутываемся в плащи и обуваем тяжелые ботинки, а затем отправляемся в путь с корзинами в руках. Аехако идет следом, отставая от нас на несколько шагов, ведет себя ненавязчиво, однако, всегда находится поблизости. Этот день невероятно солнечный, солнца-близнецы высоко в небе. Они выглядывают позади постоянно присутствующих серых облаков, почти ослепляя меня всей той, окружающей нас снежной белизной. Белые холмы снега, белые скалы, белые бесконечные равнины, белый, белый, белый.
Я не вижу Рáхоша. Будет лучше, если я реализую свой план, но меня мучает жажда увидеть его высокое, худое тело и покрытое шрамами лицо.
Без него я не чувствую себя полноценной.
Мысли о моей изгнанной паре придают мне мужество осуществить мой план. Мой план может обернуться против меня, но у меня мало вариантов, а это — лучшее, что я могу сделать, чтобы доказать, насколько серьезно я хочу его вернуть. Поэтому, когда мы поднимаемся на горный хребет, я притворяюсь, что, споткнувшись, падаю в снег и прикидываюсь, будто у меня проблемы подняться на ноги. Я бросаю свою корзину в сторону и наблюдаю с удовлетворением, как та катится вниз по близлежащему снежному сугробу.
— Черт побери!
Кайра оборачивается и с беспокойством смотрит на меня.
— С тобой все в порядке?
— В порядке. Просто слегка вывихнула лодыжку, — когда она подходит ко мне, чтобы помочь мне встать, я оглядываюсь по сторонам. — У меня все хорошо. Не могла бы ты принести мою корзину?
Она кивает головой и спускается вниз, чтобы поднять ее, а я остаюсь сидеть, притворяясь, что массирую свою лодыжку. Краешком глаза я вижу, что Аехако бежит трусцой вперед (весьма серьезный подвиг, особенно учитывая весь этот снег) и наклоняется вперед рядом со мной.
— Поможешь мне встать? — говорю я, предлагая ему свою левую руку.
Когда он принимает ее, я в тот же момент правой рукой выхватываю нож, вложенный в ножны у него на поясе.
Он тянется к нему, но недостаточно быстро. Нож у меня, и тогда я приставляю его к паху Аехако.
— Не двигайся, — говорю я.
Массивные брови инопланетянина приподнимаются, и он выглядит больше развеселившимся, чем напуганным.
— И что ты собралась с ним делать?
— Я беру тебя в заложники, — говорю я и встаю на ноги. Я двигаюсь ему за спину и прижимаю кончик лезвия к месту, где у человека расположена почка. Понятия не имею, где она находится у ша-кхай, но намерения остаются прежними.
— В заложники? — повторяет он.
— Ага. Если это то, что нужно, чтобы кого-то изгнали из этой компании, тогда ты — мой заложник. Так что руки вверх, приятель.
Аехако взрывается смехом, но делает, как я сказала, а когда Кайра поднимается на холм, она несет обе корзины, к тому же грозно хмурится.
— Что ты творишь, Лиз?
— Захват заложника, — говорю я весело. — Мне нужно, чтобы ты вернулась в пещеры и донесла до остальных мои условиях освобождения.
***
— Что делать, если мужчина желает ухаживать за человеческой женщиной? — спрашивает Аехако, своим хвостом рисуя в снегу непристойные фигуры. Он лежит на боку, скучает.
— Целуй ее до одури! — я сижу рядом с ним, скрестив ноги, и мы оба просматриваем горизонт. После того, как Кайра ушла, Аехако забрал свой нож, но ради меня согласился остаться «пленником». Так что мы усаживаемся и начинаем разговаривать.
И как любой другой из парней, Аехако интересуется людьми. Именно так мы добрались до темы про ухаживания и секс.
— Она не хочет целоваться.
Нет? Чокнутая Кайра.
— Ну тогда делай ей подарки.