— Что ты здесь делаешь? — спросила София.
Мужчина вышел из машины. В руках — букет цветов, которым он сразу же вручил Софии.
— В честь чего?
Марк прищурился. Вздохнул.
— Женщина, которую я люблю, захотела пожить у сестры. Как я должен к этому отнестись?
— Я говорила, что меня Нюта об этом попросила.
— София, — Марк сжал в ладонях её руку. — Я ктарх, и некоторые вещи могу увидеть, только посмотрев на человека. Я видел Нюту, и могу с уверенностью сказать, что с твоей сестрой все в порядке.
Он поцеловал её руку.
— Если я что-то сделал не так — давай мы это обсудим, и постараемся исправить. Но, — он сделал многозначительную паузу, — так поступать нельзя. Ты уехала, толком ничего не объяснив. Я дал тебе время, выждал немного, а сейчас приехал к тебе, чтобы во всем разобраться.
Он говорил так проникновенно, и его доводы были так логичны. София поняла, что для него её побег действительно выглядел странно. Да и за почти три дня, что она провела вдали от Марка и их дома, ничего не изменилось, Сафрон никак не дала о себе знать. София сдалась.
— Хорошо, Марк… поехали домой.
На его лицо отчетливо читалось облегчение.
До их дома был час езды, но из-за пробок в тот день нужно было больше времени. Сидя на пассажирском сидении, София смотрела на Марка, и думала, что ей очень повезло, что её любит такой мужчина. С этой мыслью она и провалилась в сон.
А в сне её ждала Сафрон, которая наконец-то рассказала ей правду.
Глава Двадцать Четвертая: Наконец-то, правда!
— Здравствуй, девочка. Вот мы и свиделись.
— Где мы?
Они с Сафрон находились в каком-то баре. Помещение было подвальное, без окон, выдержанное в необычном стиле 20-30х годов.
София осмотрелась: людей вокруг не было. Она увидела барную стойку, множество круглых столиков, обитые бархатом диваны у стен.
— Мы в прошлом, — сказала Сафрон, — в далеком прошлом.
Улыбка Сафрон была грустной, да и сама она выглядела необычно. Черты её лица будто смягчились, нос стал шире, губы — больше.
Сафрон заметила, что София ее рассматривает.
— Что, нежели замечаешь во мне что-то новое?
— Кажется, да, — смутилась София.
— Это потому, что вспоминаешь… сама о том не подозревая, вспоминаешь.
— Я не понимаю. Где мы находимся, мы снова в прошлом Тамары?
— Присядем? — Сафрон указала на высокое стройное кресло за барной стойкой. — Вот сюда садись… Нет, мы не в прошлом Тамары, она не имеет к этому никакого отношения. Мы в прошлом другой женщины, которую ты знаешь не хуже, а быть может, даже лучше Тамары. Вспоминай!
— Что я должна вспомнить?
— Что тебя прокляли, моя родная София.
— Но… кто меня проклял?
— Тот, кто тебя убил, конечно.
— Тамару?
— Нет, милая, не Тамару. Смотри внимательно, София. Смотри так, как если бы от этого твоя жизнь зависела.
Внезапно, София услышала музыку, что-то легкое, джазовое. Она обернулась, чтобы понять, откуда звучит мелодия, и поняла, что они с Сафрон больше не одни в этом полуночном баре.
Вокруг были люди, много людей. Они были одеты по моде двадцатых годов, чуть менее нарядно, чем показывали в фильмах, но общие черты легко угадывались.
София хотела было спросить у Сафрон, что всё это значит, но той и след простыл. София резко дернулась — на месте Сафрон теперь сидела другая женщина.
У неё были короткие, красиво уложенные волосы с легким медным оттенком, и пухлые красные губы, что очаровательно складывались бантиком, когда она прикладывала к губам бокал мартини.
У Софии закружилась голова. Она смотрела на эту женщину, и ей отчаянно захотелось заплакать. София её узнала!
Что же она ощутила в тот момент? Боль от потери, о которой и не подозревала. Будто у неё забрали что-то очень ценное, пришли к ней домой, не разуваясь, прошлись по светлым коврам, порезали занавески, сломали мебель.
Она, София, была тем самым домом!
— Её зовут Сабрина, — сквозь шум донесся голос Сафрон. — Ты её не узнаешь… пока, но оглянись, в этом месте есть и другой человек, который тебе очень хорошо знаком.
Сафрон кивнула, и София проследила за направлением её взгляда.
— Господи!
На одном из оббитых синим бархатом диванов сидел Эрих Нойман… и он не сводил пристального взгляда с женщины у барном стойки, той самой, с медной стрижкой и красивыми губами.
— Ты знаешь, кто она?
София знала. Она кивнула, слезы текли по щекам.
— Знаю. Это Сабрина, единственная женщина, которую любил Эрих Нойман.
Сафрон удовлетворенно кивнула. София посмотрела на неё — за это короткое время лицо Сафрон снова изменилось. Стало более женственным, волосы приобрели легкий медный оттенок.