Выгнал машину – я не так часто езжу. На всякий случай – окатил из ведра. Все-таки в город еду…
Тот год… тогда и зимы то не было. Считай, всю зиму – как поздняя осень. А потом – как и положено, в високосном году пришла беда…
И вроде сама эпидемия – ничуть не была похожа на мор от чумы или испанки. Страшнее было то, что миллионы и миллионы людей лишились средств к существованию. Карантин – ударил по самым слабым.
А дальше – пришла пора выкладывать карты на стол. По-крупному. У кого какое государство, общество, кто что смог построить и накопить. И получилось то, что все знали и до того… только старались не думать об этом. Что человек человеку волк, особенно когда начинает всего не хватать. Что во власти – каста обнаглевших клептократов. Что соседи – в тот самый день тебе разом все и припомнят…
Но знаете что? Есть в этом во всем и один хороший момент. Вот эта вот банда гламурных подонков, которая нами рулила и смотрела на нас как на кормовую базу – они внезапно прозрели: там их никто не ждет, и при первой серьезной заварухе – их туда не пустят. Что они могут сыздить деньги на строительство больницы в Нише и купить на них квартирку в Лондоне… но если припрет, лечиться придется у себя дома, в Нише. Оттуда – в момент выхерят, хоть ты замок купи! Все это словоблудие про единую Европу без границ – оно до разу, а как жареный петух клюнул, как приперло – в момент вспомнили, кто есть кто. И кому здесь место – а кого здесь не стояло!
И вот сейчас – эти подонки с удивленным видом стоят посреди угробленной ими страны и спрашивают себя – это че, мы всё сделали? Это мы тут так похозяйствовали? И че теперь делать?
А весна опять теплая. Ранняя.
Ох, ранняя…
…
Внизу в местной ментовке – меня ждал ни кто-нибудь, а комиссар полиции. Смотря на меня, как большевик на Ленина – он чуть ли не с поклонами провел меня в свой кабинет, где меня ждал среднего роста человек со светлыми, почти блондинистыми волосами и неприятным, прилипчивым взглядом. Доставив меня, комиссар попятился и спиной вперед вышел из своего кабинета.
Удивительные дела
Человек продолжал разглядывать меня. Здесь он вел себя как хозяин.
– Если вы хотите предложить мне что-то – то спасибо, нет – сказал я
– Почему же?
– Потому что я ни в чем не нуждаюсь.
Человек еще меня поразглядывал, потом ему надоел этот театра одного актера
– Меня зовут Люба Йованич, я помощник министра внутренних дел Сербии
– Панин. Александр.
Человек иронически поднял брови
– И всё?
– А что еще?
– Да много чего. Полковник криминальной полиции, к примеру
– В отставке.
– Из полиции в отставку не уходят.
Я вздохнул
– Ошибаетесь, уходят
Меня принимали на работу полгода, а уволили в полдня. Помните, откуда это?
– Мы навели про вас справки. Вы работали в отделе по расследованию особо тяжких преступлений. Потом вас перевели в специальный отдел. Который занимался выявлением коррупции.
Если бы – коррупции.
В нашей системе – невиновных нет. Но и в ФСБшной – тоже. Правила довольно просты. Если не хочешь, чтобы посадили тебя или кого-то из твоих – копи компромат на тех, кто может тебя посадить.
Это как теория взаимогарантированного уничтожения.
Началось все видимо с Андропова. Он тогда сильно закусился со Щелоковым – великим, непревзойденным и поселе министром, который по сути создал МВД в том виде, в каком оно есть. Шестнадцать лет на министерском посту! А довели его до самоубийства за то что он какие-то половики из министерства на дачу уволок.
Андропов и его ставленник Федорчук – дуболом и придурок – систему сломали. Сорок тысяч опытных ментов и следаков загремели. И с тех пор – нормальный процесс преемственности в МВД был сломан, и не восстановился и поныне. А на улицах – больше не было ни дня спокойно.
Но из этой ситуации – был извлечен урок. Если не хочешь повторения – имей компромат на таких как Андропов – и потенциальные андроповы.
Игра эта – страшная, на лезвии ножа, потому что с той стороны – люди, которые… слово и дело государево, короче. И если они узнают, что на них компру собирают – не простят. Но и переоценивать их не надо. Народ там пошел…
Скажем так – те, кто приходит, чтобы на гелик заработать.
Они меня два года мариновали в зоне. Я не сломался. Потом они поняли, что и не сломаюсь и начали договариваться. Я сдал часть материала – в обмен на реабилитацию и возможность выехать из страны. Меня выпустили…