…
В Нише – много кафе, точнее – было много, сейчас все позакрывалось, но тут – нет, видимо потому что полицейские забегают сюда выпить кофе, а полицейский это такая профессия, которая будет существовать, пока существует человек. Пока есть правила – будут и люди, которые их нарушают, а значит – будем и мы.
Копы.
Сербское кафе называется кафана, там подают только кофе, к нему холодную воду и закуски. Все это турецкое, например популярная закуска к кофе – это несколько маленьких кубиков пахлавы на деревянной шпажке. Но сербы считают это сербским и сильно обижаются при одном упоминании турок. Турок у них ругательное слово, как у нас в прошлом веке были шутки про незваного гостя – татарина. Только тут все еще болезненнее.
Лука появился, когда я уже успел уговорить одну чашку кофе на террасе под чинарой и заказал следующую. Не спрашиваясь, плюхнулся на стол напротив, уставился на меня
– Что происходит? – спросил он
– Ты мне скажи.
– Вы не говорили, что полицейский
– И не обязан был.
…
– Я русский полицейский. В отставке.
…
– Тебя кстати как зовут?
Серб решил, что на конфликт идти не стоит
– Лука меня зовут.
– Опыт расследования неочевидных убийств есть?
– А почему вы спрашиваете?
– Потому что именно такое и произошло. Придется его расследовать.
– Вы то тут при чем?
– Во-первых, меня попросил дядя убитой. Но это не главное. Главное то, что мне на порог дома свалили труп. Я этого не люблю. Это вызов.
– На порог? Вы же сами говорили – дальше по дороге.
– Успокойся, это оборот речи такой у русских. Близко к моему дому.
– Там не близко
– Раз пешком можно дойти – значит близко. В любом случае, я в это дело не лез. Это решение начальства из Белграда.
– Но вы же русский.
– По паспорту уже серб. Эркюль Пуаро тоже был бельгийцем, верно? И преступники – везде одинаковы.
Принесли кофе – первую чашку для Луки и вторую для меня
– Так как? Есть опыт?
– Ну, убийства приходилось расследовать. Но такое…
– Соображай, Лука. Это резонансное дело. Я назвал тебя, потому что тебе добра хочу. Раскроем – будешь на виду, карьера полетит как на крыльях.
– А если не раскроем?
– Тогда плохо. Но я намерен раскрыть.
– Вы же ничего не знаете.
– Ну, вот ты мне и поможешь. Преступления везде одинаковы. И преступники.
Лука отпил кофе, задумался
– Плохое это дело.
– Чем.
– Да всем. Как будто… дьявол поработал.
– Каждый преступник в какой-то мере дьявол.
Я допил свой второй кофе
– Я так понимаю, расследование зашло в тупик. Так?
Лука не ответил. Может и не знал. Но я понимал, что если бы это было не так – МВД никогда не пошло бы на такой отчаянный шаг как приглашение меня.
– Так что же будет плохого в том, что мы посмотрим на дело свежим взглядом
Я допил кофе
– Помощник министра тут был. Назвал твое имя ему – я. Просто потому, что никого больше не знал. А мне кажется, тебе не наплевать. Как и мне.
Я допил кофе. Посмотрел на часы.
– Завтра в шесть утра на дороге. Прямо на выезде. У меня будет джип Паджеро, черный. Я буду стоять на обочине, и ждать тебя. Решай.
Но я видел, что он уже решил. И что я в нем вряд ли ошибся…
…
В доме у меня был тир. Настоящий, пистолетный на двадцать пять метров.
Вернувшись, я взял пару пистолетов, патроны и пошел пострелять. Не то чтобы я маньяк какой-то по части стрельбы – но голову почему то прочищает. Я это называю – по мозгам подолбить…
В отличие от Луки – я понимал и подводные камни всего этого… по крайней мере, думаю что понимал. Произошедшее убийство – вызов правым. Не знаю, есть вообще тут политика или нет… все действительно… как будто дьявол поработал. Но правые испытывают некий пиетет к русским. Потому – согласились с тем, что я поработаю по делу.
Удобно ли будет на меня все спихнуть? Не факт – само то, что меня, не местного копа и даже не серба по крови привлекли – подставляет и МВД и лично министра. Но вот какой, кстати, интересный факт – если бы пригласили помощников из ФБР, вопросов не было бы. Хотя они в Сербии были бы как слон в посудной лавке.
Постреляв немного, я вернулся в дом, засел за компьютер. Конечно, интернет еще та свалка – но и полезного есть немало.
Почти сразу наткнулся на группу на Фейсбуке, посвященную этому делу. Группа была многолюдной – больше семи тысяч. Самодеятельные детективы, провайдеры ненависти, неравнодушные граждане, любопытные и просто подонки, готовые глумиться над чем угодно.